Не хлебом единым

Протянулись первая, вторая и третья недели поста. Сестрица почти что не ела. Она выпивала раз в день теплой водички, а иногда и от этого отказывалась. Кушала лишь в субботу и воскресенье — по одному разу. В Благовещение ее причастил батюшка из Мироносицкого храма. Антонинушка воспрянула и посвежела лицом, но через пару дней уже не смогла подняться с кровати и лежала теперь, вышептывая непресекающуюся молитовку. На это давал ей Господь еще сил.

Анна Петровна уже не плакала, она смирилась и подолгу сидела рядом с сестрицей, словно  желая  напоследок на нее насмотреться. А за окном все дышало весной. Снег совсем сошел, и деревья набухали жизнью. Природа лишь готовилась, а люди уже ожили: детвора играла в футбол, и покрикивали выпивающие за доминошным столом мужички. Такова жизнь: совсем незаметно перетекает она из нынешнего века  в будущий и те, которые остаются не замечают этого, предаваясь привычной суете. Самая великая тайна всех времен — тайна смерти — остается вне этого круга повседневной суеты. Увы!

В субботу, перед цветоносной неделей, Антонинушку соборовали и еще раз причастили. Сделал это все тот же безотказный мироносицкий батюшка, спаси его Господи. Ах, если бы мог приехать батюшка Валентин! Но у него столько страждущих чад, столько неотложных обязанностей и дел, что оторваться от прихода невозможно никак. Даже на епархиальные собрания давным-давно не ездил батюшка, что всегда обрушивало на его голову недовольство церковного начальства.  И отпусков никаких не было — уже много-много лет. Но, слава Богу, думала Анна Петровна, не осталась сестрица без напутствия. Слава Богу!

Так с Божией помощью дожили до Пасхи. Словно в ладошках, бережно  несла Анна Петровна Благую весть о Воскресении и с порога комнаты возвестила сестрице:

— Христос Воскресе!

— Воистину Воскресе! — тихо отозвалась Антонинушка.

Анна Петровна подошла к сестрице и они похристосовались.

— Возьми сестричка дорогая! — протянула Анна Петровна красное пасхальное яичко.

Антонинушка приняла и чуть заметная улыбка тронула ее безцветные, без кровинушки губы:

— Помнишь, Аннушка, сон я видела про яичко?

— Про яичко? Ах да! — не сразу вспомнила Анна Петровна.

Года два назад увидела сестрица такой сон. Кто-то стучит ей будто в окошко. Она открывает раму и видит юношу в светлых одеждах. Тот протягивает ей красное пасхальное яичко и говорит: “Это тебе за среду и пятницу!” Такой был сон. Понятно, что постница Антонинушка была великая, среду и пятницу сызмальства неукоснительно блюла, но почему такой подарок, да еще летом, когда Пасха давно миновала? Так и остался сон неразгаданным...

— Вот и дожили мы с тобой до Воскресения Христова, — по плечику погладила Анна Петровна сестричку, — теперь, с Божией помощью, до Троицы будем жить.

Антонинушка смотрела с радостью, но было в ее глазах и нечто непонятное для Анны Петровны — некое знание о грядущем, о котором сестрица помалкивала. Что-то будет? Что-то подаст Господь?

Во вторник на Светлой седмице кто-то негромко постучал в дверь. Анна Петровна удивляясь, — отчего не звонят? — пошла открывать. На пороге стояла женщина будто бы и знакомая, но столь смутно, что узнать сразу не удалось

— Я из Печор, Галина, помните? В Камно мы видались пару раз.

— Галина? Помню, помню, проходите, — и вправду теперь вспомнила Анна Петровна.

Женщина замялась и спросила:

— Сестрица-то ваша жива?

Отчего-то вдруг похолодело внутри у Анны Петровны, отчего-то зашлось острой болью сердце.

— Жива, — тихо ответила она и с силой прижала руку к груди.

— Слава Богу, — перекрестилась Галина, — а меня батюшка прислал, помните отца Иоаана Максимова?

Анна Петровна молча кивнула, а Галина продолжала:

— Ему сон на Пасху был, пришла певчая Анна, старая подруга вашей сестрицы, покойная как лет тридцать. Пришла и говорит: “Антонину похороните рядом со мной!” Батюшка это и велел вам передать. Только он думал, что умерла уже Антонина...

Анна Петровна прижалась к стене, чувствуя, что в ногах совсем нет сил. Она, конечно же, помнила Анну, умершую примерно в шестьдесят пятом. Вместе с Антониной они пели на клиросе в Камно в бытность там отца Иоанна. Его духовной дочерью собственно и была Антонинушка, и окормлялась у него долгие годы. И вот теперь такое ему видение!

— А сколько уж батюшке лет? — собравшись с силами, спросила она Галину.

— Точно не знаю, но думаю под сто, он ведь слепой теперь совсем.

— Передайте ему, что жива Антонинушка и поблагодарите за заботу, пусть помолится за нас. И вас спаси Господи!

 Галина, извинившись, откланялась, а Анна Петровна присела на кухне, чтобы не выказать сестрице своего волнения. Помнила она — как же не помнить? Певчая Анна, сестрицына подружка, похоронена рядом с Георгиевском храмом в Камно. И место пустое рядом действительно есть, хотя и лежит там каменная плита. Староста как-то об этом сказала, пояснив: “Для своих бережем”. Пустая соседняя могила — для тебя Антонинушка Господь ее приберег! Вот теперь и она, значит, стала обладательницей тайного сестрициного знания...