Не ходи в страну воспоминаний (СИ)

Стражники встали по центру, сжимая своей хваткой мне плечи. Взгляд выхватил из толпы фигуру Оливии, которая безучастно смотрела в мою сторону без всякого выражения - ни осуждений, ни одобрений. Вообще никаких чувств.

— В чем обвиняется рыцарь?

— В самозванстве, ваша честь! — Перу подошел к судье.

— Так, а защита присутствует?

— Да, — Оливия подняла руку, и внутри у меня затеплилась радость, что все может обойтись.

Ведь иметь в своих адвокатах саму Жизнь, много стоит!

— Что вы скажите в ее защиту?

— Ничего.

— Что скажет сама обвиняемая?

Я онемела. Меня предали все… все! И Гарольд, и Перу, и Оливия, которых я считала своими друзьями, а не врагами…

— Что ж, — сухой тон судьи и его сухие глаза говорили о самой чистейшей непредвзятости, — предъявите суду доказательство обвинения.

Я попятилась, но ноги у меня только заскользили по полу. Я рванулась, но в мышцы лишь сильнее впились пальцы моей стражи. Сейчас меня будут казнить…

— Так нельзя!

— Обвиняемая, вы в мире сов, вы должны жить по закону и обязаны отвечать перед ним. Позовите охотника.

— Нет!

Этот страшный человек вышел из толпы и приблизился ко мне. У меня зазвенело в ушах. Зазвенело во всей зале, мое сердце забилось с такой скоростью, что этот звон стал слышен всем и везде. Я всегда его прятала, а теперь о нем не просто знают, его сейчас увидят!

— Предъявите суду доказательства, пожалуйста.

Охотник остановился от меня в метре, поднял руку и поманил пальчиком. Всего одно движение пальца, как я перестала чувствовать стук у себя в груди и ощутила его в воздухе рядом. Величиною с яблоко, граненое и звенящее, - оно трепетало и дрожало перед властью того, кто мог его уничтожить на самом деле… уничтожить так, что я никогда не вернусь обратно отсюда. Никогда.

— Вина доказана. — Судья взял его в руку и отнес на высокий постамент. — Искупить эту вину вы можете только в поединке с вашим охотником. Если вы победите недуг, с вас снимается обвинение. Если недуг победит вас, то это значит, что вы понесли наказание.

Стража меня отпустила, и я едва не упала. Оказалось, что без их помощи я теперь не могу стоять на ногах. Во всем моем теле была ватная слабость.

— Вы готовы к поединку?

Что ж… Жизнь не защитила меня ни единым словом. Гарольд не может мне помочь, хотя еще пять минут обвинял меня в том, что я не могу поверить в помощь постороннего человека. Перу, страж на воротах в мой мир, оказался стукачом… я оглядела толпу, взглянула на судью, взглянула на охотника.

Финал все этой истории таков, что я опять одна. Что я, даже если и мечтаю, никогда не носить доспехов, для того чтобы выжить, опять одеваю их и иду в бой. И кто мне там плел все эти сказочки, что я могу быть открытой? Вот она я - открытая, и сейчас мое сердце своим клинком разобьет болезнь. Еще одна. И я снова один на один с недугом, и мне снова с ним биться. Это моя судьба, - быть воином. И мне ничего не остается, как доказать это всем и сейчас! Или погибнуть!

— Я готова к поединку!

Едва я вскинула голову, как тут же ощутила на себе всю тяжесть своих доспехов. Я почувствовала шпагу у бедра, я поняла, что крепко стою на ногах… но этот звон… этот страх, - они меня не оставили. У меня мелко тряслись руки, и выступил пот на лбу и на спине, я почувствовала озноб.

Зал затих совсем. Судья поднял руку:

— Желаете ли вы что-либо сказать перед поединком?

— Нет.

— У кого-нибудь есть напутственные слова?

— У меня есть!

Я с удивлением взглянула на Гарольда, который стоял закованный в цепи, - и он собирался что-то сказать?

— Говорите.

— Вспомни, Майя, что ты мне сказала тогда, когда мы шли сюда по коридору. Вспомни все, что ты когда-то говорила мне об охотнике.

— Что?

Нашел, что сказать мне перед смертью… напутственные слова…

Как только я повернула голову к своему противнику, меня опять объял ужас. Всех моих усилий в это мгновение хватало на то, чтобы только сдержать дрожь в коленях и руках. Чтобы хоть внешне выглядеть чуть спокойнее. Умереть с честью.

Как странно, не чувствовать его в груди… как пусто без него…

Охотник двинулся без предупреждения, и не ко мне, а в сторону пьедестала, и вытащил из ножен клинок. Конечно! Разве он будет разить меня?! Мои руки и ноги?! Он убьет меня разом - в сердце!

С каким-то выдыхом-выкриком я кинулась ему на перерез и, не успев выхватить собственную шпагу, спихнула его с пути на пол, и сама покатившись по плитам. Толпа внезапно всколыхнулась:

— Ату ее, охотник! Ату!

Как? Меня? Я даже не успела удивиться этим крикам и испугаться, как машинально отдернулась, и клинок чиркнул по воздуху у самого носа.

— Не мешай мне, не сопротивляйся! Я все равно сильнее тебя! — И охотник опять кинулся к добыче. Залу наполнил такой звон, что он всплыл над общим шумом.

— Нет! — Я вскочила, отбросила ножны, рубящим движением ударила охотника в спину. — Нет!

Но на нем не осталось ни царапины…

— Почему?!

— Убить меня нельзя, глупая… я лишь возможность болезни, я буду всегда, я бессмертен. Как ты можешь убить вероятность недуга? Ты можешь только всю жизнь бояться меня, но никаким клинком ты меня не достанешь! А вот я могу все, - и сейчас ты в этом убедишься.