(Не) курортный роман (СИ)

Я осаждаю его взглядом. Парень, считав по моему хмурому лицу, что если немедленно не заткнется, то я сверну ему челюсть, замолкает. Шустро скидывает барахло Ростовцевой в сумочку, впихивает ее мне в руку и поспешно ретируется.

Я, крепче перехватывая сладко посапывающую у меня на плече ношу, иду к лифтам. В принципе направление движения Карамелька выбрала верно. Однако в том, что она реально была способна на своих двоих добраться обратно до нашего люкса без посторонней помощи, сильно сомневаюсь. Я успел засечь только последние ее шаги, но и их было достаточно, чтобы понять: она едва отдает себе отчет в действиях. Идет, держась за стеночку, как ребенок, только-только научившийся ходить.

В ожидании лифта бросаю взгляд на раскрасневшееся личико Карамельки. Длинные ресницы подрагивают, грудь мерно вздымается с каждым ее вздохом, и от нее все так же соблазнительно пахнет кокосом. Только на этот раз с примесью легкого алкогольного амбре.

Ухмыляюсь, на секунду прикрывая глаза. Невозможная. Невыносимая. Уникальная девочка! Она даже пьяная — милая. Даже растрепанная — идеальная. Даже в таком состояние я ее отчаянно хочу. Всю. И это не только про секс, блть. Она моя боль. Во всех возможных и невозможных смыслах.

Зачем было так напиваться? Что, мать твою, такое приключилось? Накидаться за пару-тройку часов до поросячьего виза нужно уметь. А главное — хотеть. Забыться, чаще всего. Кто ее обидел? Любому рожу набью! Даже себе. Хотя сомневаюсь, что причина в нашей с ней очередной пикировке. Как бы мне не хотелось потешить свое эго мыслями о том, что Стеф так тяжело переживает нашу ссору, но надо быть реалистом. Из-за меня она упиваться до беспамятства в баре точно бы не стала. По ее мнению, не стою я того. А жаль.

Поднявшись на этаж, чудом, как эквилибрист со стажем, умудряюсь вытащить из кармана ключ-карту и открыть номер. Пинком распахнув дверь, подпираю ее задницей и заношу Ростовцеву в темный безмолвный люкс. Не включая свет и не разуваясь, сразу несу девчонку в спальню.

Опираясь одним коленом на матрас, укладываю Стеф на кровать, аккуратно отцепляя ее руки от своей рубашки, тут же теряя соблазнительное тепло ее тела. Резкая смена “климата” не нравится не только мне. Стеф недовольно протестующе бурчит. Мне едва удается расслышать брошенное ею:

— Холодно…

Я подтягиваю валяющийся у нее в ногах плед, пытаясь укрыть. Она протестующе отбивается от моих рук. Не открывая глаз, канючит:

— Не хочу… нет… убери… не хочу…

— Тш-ш-ш, Карамелька, эй, — успокаивающе шепчу, — я просто тебя укрою.

— Меня не надо накрывать! — звучит возмущенное. — Меня надо обнять, — приказывает милым сонным шепотом. Если бы я не видел, что ее глаза закрыты, и не слышал, как слегка заплетается ее язык, то подумал бы, что Стеф не спит. Однако это было не так.

Обнять ее надо, видите ли. Я улыбнулся. А утром она будет снова доказывать мне, что не любит обниматься. Но я-то знаю, что только подмяв под себя подушки, Стеф крепко засыпает. Может неосознанно, но всегда. Сколько раз я за ней ни наблюдал. А это происходит каждую ночь в этой командировке. Абсолютно. У нее, может, и получается беззаботно уплывать в объятия Морфея со мной в одной постели, а вот у меня с этим наблюдаются серьезные проволочки. Бывает, часами лежу в темноте и тупо слушаю, как она размеренно дышит. Смотрю, как она льнет к “баррикадам” между нами, и молюсь всем известным мне богам, чтобы однажды эта “стена” просто исчезла.

Все еще сидя с покрывалом в руках, засмотревшись на Карамельку, не сразу соображаю, что она зовет меня по имени. Не знаю, в который уже раз повторяет:

— Сережа? Сереж…

— Да? — мой голос проседает до хрипоты.

— Обними меня, м-м… — сражает меня наповал новый тихий шепот.

Сразу становится не до улыбок. Приходится собрать все свои резервы. Выругаться заковыристо, но удержать себя на месте, не поддавшись на ее пьяные ухищрения.

Я бы с радостью повиновался. Аж руки зачесались, как захотелось прилечь рядом, на ее половину кровати, крепко прижать к себе, поцеловать в макушку и уснуть. С превеликой радостью так бы и поступил!

Если бы не знал, что по утру за свою слабохарактерность получу. И с парой пощечин от Ростовцевой я бы справился, а вот с очередной ее обидой и отменной порцией тонких уколов — вряд ли. Я, в конце концов, тоже не железный и у меня тоже есть чувства.

Не дождавшись, когда ее обнимут, Карамелька заворочалась. Разочарованно — во всяком случае мне так показалось — вздохнула и, обнимая руками и ногами диванные подушки, все еще разделяющие кровать размера кинг сайз пополам, устроилась удобней и отрубилась.

В том, что она теперь проспит до самого утра, я даже не сомневался. Накинул на нее плед и сполз с постели. На ходу скидывая вещи, понес свое тело в душ.

Мысли в голове гуляли разные. Пока теплые струи били по лицу и плечам, смывая тяжелый день и расслабляя напряженные мышцы, я уперся кулаками в стену и закрыл глаза.