Не люби меня

Джону было семнадцать, а Генри-четырнадцать, когда началась реформа. С приходом к власти молодого короля в правительстве (беспрецедентный случай!) появился "один из них". Политические деятели кипели и в ярости брызгали слюной, газеты и телепрограммы на все лады выражали своё возмущение, но королевская воля была нерушима. Это было начало новой эры.

Первым делом закрыли школы второго уровня. Детей Дракона стали обучать так же, как других, только отдельно, чтобы избегнуть конфликта. Потом было отменено обязательное указание национальности в анкетах и запрет на получение гражданства "врагами нации". Наконец, им было разрешено жить за пределами КЗБ. Всем казалось, что, наконец-то, и на их улице праздник.

Но всё было не так-то просто. Население не желало соглашаться с тем, что бывшие враги пользуются всеми правами граждан, которых они когда-то хотели лишить этих самых прав. Начались погромы, в почтовые ящики бросали письма с угрозами, в окна школ-гранаты, выделявшие слезоточивый газ. Люди боялись уезжать из КЗБ, опасаясь, что по одному их перестреляют, и боялись оставаться, так как место, где они обитали, было слишком хорошо известно. В этой суматохе исчез Джон.

Никто не мог толком сказать, что с ним сталось. Может, его убили в перестрелке, во время погрома, как его отца. А может, он просто решил уехать из квартала и никому не сказал об этом, чтобы не накликать беду. Или его постигла ?????? ????????...

Потеряв последнего друга, Генри окончательно озлобился на свет и в особенности на тех, других людей, коренных жителей Зелёного Мыса, ещё и ещё раз дававших понять, что они-другие. Как и другие такие же озлобленные мальчишки, он по дороге в школу и из школы бил окна в близлежащих домах и прокалывал шины их автомобилей; дразнил их, проходящих мимо, и ночью вместе с ватагой мальчишек бессовестно грабил их, случайных прохожих, зашедших в их владения-единственный крохотный островок Чёрной Планеты среди необъятного Зелёного Мыса. И быть бы ему, как многим, "шестёркой" в криминальном мире, ненавидящим людей, не отмеченных печатью Дракона; и умереть бы ему от шальной пули или на эшафоте. Но судьба распорядилась иначе.

Однажды мать попросила Генри зайти в магазин, и он возвращался из школы позже своих одноклассников. Он уже был недалеко от дома, когда услышал откуда-то из подвала плач. Ему показалось, что это котёнок, и он полез туда.

На холодном каменном полу сидел мальчишка и тихо плакал, размазывая кулачком слёзы по грязному лицу.

Генри подошёл к нему. -Ты кто?

Мальчишка поднял на него сердитые голубые глаза; он был маленький, оборванный, льняные волосёнки, порядком свалявшиеся, слипшимися прядями падали ему на лоб. -Я Вилли. А ты кто?-и он шмыгнул носом. -Я Генри. Только я тут живу, а ты что делаешь в КЗБ?-в нём нарастало возмущение против этих светлых оттенков. -Меня выгнали,-мальчишка чаще зашмыгал носом, готовясь зареветь.-Мама умерла, а отчим сказал, чтобы я убирался или он отдаст меня в детдом. -И ты пошёл? -А куда мне было деваться? -И давно ты тут? -С неделю. Сначала нашёл тут рядом подвал, там хорошо было, даже дрова можно было найти, сырые, правда, но ничего, но меня оттуда выгнали. -Ещё бы,-возмутился Генри,-это наш подвал. Мы там собираемся. -Ну, я и пришёл сюда. Мне некуда больше идти, ты меня не выгоняй, пожалуйста.

Мальчишка был мокрый, жалкий, но вместе с тем ужасно симпатичный. Генри чувствовал, что просто должен его побить и выгнать, но ему совсем не хотелось этого делать. И вместо этого он велел ему сидеть тихо, а сам побежал домой, раздобыть что-нибудь поесть.

Дня четыре он кормил паренька, потом подыскал ему более сухое место, а своим мальчишкам сказал, чтобы они не смели его трогать. Те повозмущались и успокоились. Дома у Генри никто не знал о Вилли, не потому, что он не доверял родителям, а потому, что сам он сомневался в своей правоте.

Однажды Вилли исчез. На месте устроенного ему импровизированного жилища ???????? ??????, ? ???? ?????????? ??????...

Мальчишки сказали Генри, что "его мальца" забрали бульдоги. Генри кинулся по детдомам.

Конечно, никто не воспринимал оборванного чернявого мальчишку всерьёз, но у Генри были глаза, и этого было достаточно. В третий раз надоедая охране со своей дурацкой легендой о заблудшем брате, он увидел Вилли. Мальчик сидел на скамейке, одиноко поджав под себя такие же босые, как и раньше, ножонки и плакал.