(Не) люби меня

— Если вы так рассержены из-за этого, — другой рукой он легко коснулся моей распухшей скулы. — То не стоит принимать решение необдуманно. Я накажу Вереев, если захотите. Они перешли черту. Одно ваше слово, ия…

— Вы глухой? — перебила я его. — Не слышите, что я говорю? Я делаю только то, что сама захочу, и не совершаю необдуманных поступков, — я снова дернула шнурок, но только затянула узел.

— Вы сейчас злитесь, раздражены, — сказал король, наблюдая за моими попытками распустить шнуровку, — предлагаю успокоиться и поговорить завтра.

— Я спокойна, черт побери! — крикнула я, потом оттолкнула его, вытащила нож, который он убрал в ножны, и в два счета перерезала все вязки на платье.

— Вы уверены, что спокойны? — полюбопытствовал король.

— Абсолютно, — заверила я его, сдирая платье с плеч и снимая его через ноги.

Затем настал черед рубашки, но едва я спустила ее до пояса, как король обхватил меня поперек туловища, прижав мои руки к бокам. и тихо сказал:

— Одумайтесь, пока не поздно, Диана. Я так долго ждал вас, и вот теперь, когда вижу в своей спальне… когда вы говорите, что согласны… Я не смогу устоять, но не хочу, чтобы вы потом пожалели.

— Тогда отпустите меня, — сказала я тоже тихо, поднимая голову. чтобы посмотреть ему в глаза. — Позвольте мне уехать, вернуться на родину.

Он кусал губы, и по лихорадочному блеску глаз я понимала, как борются в его душе человек и зверь.

— Нет, — сказал он, наконец. — Этого я не могу сделать. Не могу отпустить вас от себя.

Я уже ощущала его страсть через тонкую ткань набедренной повязки. Он хотел меня, и сдерживался с трудом, но предоставлял последний шанс для бегства:

— За вас говорит обида. Завтра вы будете чувствовать и думать по-другому.

Расстанемся сегодня, поговорим завтра.

Наверное, так бы все и произошло — завтра я бы уже остыла и снова заледенела, переживая предательство близких. Но сейчас во мне разгорался безумный, разрушительный огонь. Он сжигал прежнюю Диану — всю, до последней частички, но из этого пламени, как птица Феникс, рождалась другая Диана… И сейчас я приветствовала ее рождение с радостью — со злой, но радостью. И я не желала отступать, выжидать и думать. Нет, только не думать!.. Пусть сегодня Диана будет безумна!.. Безумцам проще падать в пропасть.

— Я говорила, что ваша любовь принесет мне горе, — сказала я. — Так и получилось.

Но теперь хочу получить от вашей любви выгоду. Помните: я с вами лишь по ненависти и расчету. Я не люблю вас и говорю об этом честно.

— Не люби меня — сказал он, глядя на мои губы, — просто будь со мной.

Его обнаженная грудь прижималась к моей груди, и мне было жарко, как будто солнце взяло меня в объятия. Я освободила руки и обняла его за шею, запустив пальцы в волосы. Нагретый солнцем мох… Да, к этим волосам приятно прикасаться. Приятно поглаживать их. И прижиматься к нему тоже приятно, чувствуя себя в его объятиях такой беззащитной, хрупкой, такой… драгоценной.

— У меня несколько условий, — я старалась говорить ровно, чтобы голос не дрожал, словно бы мне ничуть не страшно, словно всё идет так, как я задумала. — Я стану вашей любовницей, только через месяц вы отпустите меня и…

— Нет, — отвечает он спокойно. — Месяца мало.

— Два месяца…

— Нет.

— Полгода…

Он отрицательно покачал головой.

— Год — это слишком много! — воскликнула я.

— Я не отпущу тебя, — повторил он. — Если потребуется — запру. Об остальном можешь просить.

Я стиснула зубы, чтобы сдержать нервный смех, который так и рвался наружу. и сдалась:

— Тогда другие условия, — процедила я. — Прошение на развод. Вы поддержите меня в этом. Я знаю, стоит вам пожелать — и меня разведут с лордом Вереем сразу же.

— Ты и правда этого хочешь? — он провел ладонью по моей спине, а потом его рука легла на мой затылок, снимая с меня золотую сетку, высвобождая локоны. — Пока ты замужем, ты защищена от сплетен, если понесешь.

— Меня уже ничто не спасет от сплетен, — возразила я. — Даже заточение в монастыре. Я до сих пор не забеременела — надеюсь, я бесплодна, и бастардов от вас не будет.

— А если родится ребенок? — спросил он тихо.

— Тем хуже для него, — отрезала я, тут же пожалев о резких словах.

Конечно, судьба моих возможных детей не была для меня безразличной. Но я не желала выказывать слабости. Я решила быть холодной, расчетливой, жестокой — значит, все слабости прочь.

— Хорошо, — согласился он. — Обещаю поддержать твое прошение. Что-то еще?