(Не) любимая жена Владыки драконов

Глава 5. Можно, если осторожно

— Часто приходиться работать по ночам? — спрашиваю я у Гюле, шагая за ней по коридору.

— Нечасто. Но сегодня во дворце переполох.

Да? Я думала, все просто вымерли. На мужской половине полно стражи, а тут никого. Только я и моя напарница с вёдрами и щётками шагаем в неизвестном мне направлении.

— Что мы будем делать? — интересуюсь у Гюле, а сама прикидываю, как лучше спросить у неё про Шаха.

— Нам надо убраться в новых покоях приёмыша.

— Кого? — я останавливаюсь. — Кто это?

— Ребёнок. Идём скорее, — девушка тянет меня за руку. — Я очень надеюсь поспать сегодня.

Это вряд ли. Она рассчитывает на мою магию, но её нет.

Мы с Гюле поднимаемся по лестнице, проходим несколько футов вперёд, сворачиваем за угол, и у меня замирает сердце.

— Мамочки… — отступаю назад.

У тяжёлых резных дверей стоят два стража. Я уже видела охрану во дворце, но эти! Мужчины с саблями почти прозрачные, а их ноги не касаются пола!

— Что с тобой? — Гюле ловит меня за руку. — Джиннов ни разу не видела?

Ах, это джинны, тю. Можно расслабиться? Нет!

— Видела, конечно, — фыркаю. — Просто… Не ожидала, — оправдываюсь, как могу.

— Да-да, — пухленькая служанка хмурится, — магичка из Керы испугалась джиннов.

— Я не испугалась, — одёргиваю халат.

— Я вижу, — Гюле косится на опрокинутое ведро с водой. — Это джинны-стражники. На женской половине дворца мужчинам находиться нельзя, поэтому нас оберегают духи.

— Понятно, — я стараюсь не выдать эмоций — меня до сих пор трясёт.

Вид «туманных» стражей, парящих над полом, впечатляет до мурашек. У этих двоих полупрозрачные бледные лица с абсолютно безучастным выражением. В местном антураже они смотрятся жутко. Я едва сердечный приступ не схватила!

— Приберёшь? — Гюле вручает мне тряпку.

Она хочет, чтобы я вытерла лужу на полу. И я вытираю. Но пухленькая служанка чем-то недовольна. Сложив руки на груди, она наблюдает за мной и гнёт бровь.

— Всё, — закончив, я поднимаю ведро.

— А как же твоя магия? — напарница смотрит на меня пробирающим до костей взглядом. — Ты не собираешься ей пользоваться?

— Как раз хотела поговорить с тобой об этом, — поджимаю губы и виновато отвожу взгляд. — Я ослабла после болезни и не могу колдовать.

Боже, помоги мне!

— Угу… — Гюле кривится. — И надолго это с тобой?

— Не знаю, — я пожимаю плечами. — Как пойдёт.

— Ладно, — открывает передо мной тяжёлую дверь, — заходи. Похоже, нам с тобой до рассвета не управиться.

Я выдыхаю — кажется, пронесло.

Покои приёмыша оказываются трёхкомнатным номером люкс. Деревянный пол устлан коврами, повсюду подушки и диванчики для отдыха, вазы разных калибров и огромный камин в главной комнате, где стоит люлька с младенцем.

Площади немаленькие, но мы с Гюле договариваемся, что будем делать, и работа идёт бодро. До утра мы здесь точно не задержимся — по этому поводу настроение моей напарницы ползёт вверх. Она уже в предвкушении нескольких часов безмятежного сна.

А я молчу. Надо бы спросить у этой болтушки про Шаха, но, как показала практика, стоит мне открыть рот, и я вызываю подозрения. Надо вести себя аккуратнее — следить за словами.

— Ты и без магии хорошо работаешь, — Гюле хвалит меня. — Скоро закончим и пойдём спать.

— Слушай, а что за ребёнок? — я чищу диван и поглядываю на напарницу.

— Ребёнок… — пухленькая блондинка трёт щёткой ковёр. — Мальчика зовут Муса. Он бастард, — шепчет. — Рождён от простой женщины, которой увлёкся отец нашего нынешнего владыки незадолго до смерти.

— Ого! У вас тут всё непросто.

— Ты даже не представляешь насколько, — вздыхает Гюле. — Почти всю правящую семью погубила драконья чума, и теперь владыка Ханар бережёт каждую каплю крови своего рода. По его воле Муса получил все права члена правящей семьи. Но многим во дворце это не нравится, — последнюю фразу напарница произносит очень тихо.

— А что за женщина с малышом? Это его мать?

В соседней комнате я видела даму. Она сидела у люльки и выглядела очень уставшей.

— Это кормилица Мусы, а его мать погибла при родах. Владыка забрал мальчика во дворец. Говорят, он хотел, чтобы его жена стала для Мусы матерью, — Гюле бросает щётку и идёт ко мне. — Но госпожа Лейла ненавидит этого ребёнка, — шепчет.

— За что можно ненавидеть маленького мальчика? — у меня брови ползут вверх. — Он не виноват, что родился бастардом.

— Какая же ты наивная, подружка! — белокурая пышка хмыкает. — Госпожа хочет сама родить детей владыке — породниться с ним кровью. Это укрепит её власть. Но муж не спешит делить с женой ложе.

Вот это сериал! Мне становится интересно.

— Почему?

— Откуда я знаю? — Гюле уходит от темы разговора и от меня.

Напарница драит ковёр с видом «Ты о чём вообще?». Она уже делала так, когда я спрашивала про гарем. Болтушка, но не дура. Знает, когда замолчать.

— Не хочешь — не говори, — я лишь плечами пожимаю.