Не любите меня! Господа! (СИ)

— А вот с этим попрошу! — Деменев, пошатнувшись, встал и кликнул лакея. Нашептав что-то ему на ухо, он уселся опять на свое место. Лакей исчез так же тихо, как и появился.

— Давайте подождем еще немного. Видите ли, Илья Иванович, очень хотелось бы, чтобы обручальное кольцо моей дочери, тем более что замуж она идет по любви, было необычным. Я был озадачен этим еще в Тюмени, когда получил письмо от жены, что вы ухаживаете за Юленькой, и она принимает знаки вашего внимания. Я понимал, что рано или поздно моя дочь выйдет замуж и просто не мог пройти мимо вот этого.

Лакей внес черную бархатную шкатулку. Открыв её, Илья был поражен. Там лежали два обручальных кольца, сплошь усыпанные маленькими круглыми бриллиантами. Узор из камней на золоте был так красив, и огранка была так сложна, что издалека, казалось, кольца были световыми брызгами, просто источниками яркого, переливающегося всеми цветами радуги света.

— Я не видел ничего подобного.

— Я только надеюсь, что с размером я угадал. Юленькин то я знаю, а вот с вами — я тогда вспомнил, как вы грохнули кулаком по столу у нас в столовой, помните! — он захохотал на весь дом. Рука у вас примерно как у меня — не маленькая.

От дверей раздалось легкое покашливание. Маменька поманила их пальцем.

— Сейчас — же марш в зал, батюшка ждет. Мы готовы! Иди за дочерью, она у себя.

Илья с матушкой прошли в зал. Запах ладана и мерцание церковных свечей отражали его уютное очарование совсем по-другому.

— Поздравляю…

Илья, обернувшись, увидел Семенова, тот пожал ему руку. Илья подошел к батюшке. Под негромкий вокал певчих из церковного хора, Деменев вел Юлию. Тоненькая, хрупкая в белоснежном, украшенном жемчугом платье она казалась волшебной сказочной принцессой. Густая белая фата скрывала её лицо. Она подошла к нему:

— Я боюсь, столько народу, у меня голова кружится…

— У меня тоже, — он, улыбнувшись, повернулся к ней. Держись, совсем немного осталось.

* * *

Праздничная суета так утомила Юлию, что она к концу вечера не чувствовала ног. Видя её состояние, Илья поднял её на руки и под аплодисменты немногих еще оставшихся гостей понес в спальню, которую прислуга приготовила для них. Юлия с наслаждением сняла с себя наряд и легла на мягкую простынь. Илья не мог наглядеться на неё, он лежал рядом и гладил её по щеке, шее, плечу, играл её локоном, накручивая его на палец.

— Я теперь твой муж, — он поцеловал её, ты стала моей, моей навсегда. Я не верю…я не верю что победил в этой незримой схватке с Истоминым, и с твоими пылкими чувствами к нему…

— А я верю, — она повернулась на живот, положила ладони ему на грудь и уперлась в них подбородком. — Я просто это знаю. Илья, папенька сказал, что ты под домашним арестом, и ты теперь все время будешь со мной. И еще — ты согласишься жить здесь, в нашем доме? Я понимаю, ты захочешь, чтобы мы стали жить отдельно в своем, но …

— Знаю, знаю, Григорий Тимофеевич переезжает в Отрадную, и просил, чтобы мы с тобой жили здесь, мы с ним уже все обсудили.

— Ты согласен?

— Я буду там, где будешь ты! — Он посерьезнел, — Юленька, скажи мне одну вещь.

— Какую?

— Почему ты согласилась быть со мной? Почему ты вышла за меня? Из-за ребенка? — он с надеждой смотрел ей в глаза, так, словно ждал чего-то совсем другого. — Скажи, почему ты выбрала меня?

— Тебя нельзя не выбрать.

— В смысле…

— Что ты хочешь услышать? Скажи…

— Ты никогда не говорила мне, что любишь меня. А я люблю тебя! Как безумец! С ума по тебе схожу. У моей любви твои шаги, глаза, твои руки, твои губы. У моей любви твоё имя…

Она улыбнулась и поцеловала его в губы.

— Иногда поцелуи говорят лучше слов…

Сладкая истома любовной страсти была лучшим лекарством для Юлии. В объятиях Ильи она не заметила, как пролетела ночь, она таяла от его жаркого шепота:

— Любимая, единственная, жена моя…

Она заснула на рассвете.

Илья накинул рубашку и засмотрелся на спящую жену:

— Спи. Спи сокровище мое, — он поцеловал её в висок, спи…

— Я не сплю, — она приоткрыла глаза, — я все слышу. Я сегодня не кричала во сне. Мне вообще ничего не снилось.

— Ты спала не больше часа. А тебе теперь нужно спать как можно больше.

— Я не могу, меня тошнит.

— Ну, я же доктор, я быстро тебя вылечу.

— Доктор, — она рассмеялась, тогда, как доктор ты должен знать, что от этого нет лекарства, пройдет само, через пару месяцев.

— Ну, уж нет, Юленька, я обречен на домашний арест с таким милым, таким дьявольски, нет ангельски милым созданием, которое теперь еще и моя жена и мать моего будущего сына, и я не буду смотреть, сложа руки, как ты мучаешься. У меня есть одно удивительное средство. Моя мама давала его жене моего брата. А моей маме давала его моя бабушка. Вот так. Жди, я сейчас.

Юлия застонала:

— Нет, это невозможно терпеть, — она встала с постели и кинулась в уборную.

Илья положил на подушку Юлии белую салфетку.