Не любите меня! Господа! (СИ)

— Вот так встреча! Юленька! Какими судьбами?

— Это я тебя хотела спросить, — она спустилась с коляски, опершись на его руку, — я в своем имении — вон, Отрадная.

— А мы тут рядом — двадцать верст от нашей Крепостной. Я рад тебя видеть. Правда, всем сердцем.

— Я тоже! А почему ты так далеко от дома…

— Натали…у нее начались роды. Я не могу это слышать.

— И ты уехал в надежде не слышать её крики?

— Представь себе… как ты живешь? Говорят тебя можно поздравить. Ты вышла замуж. Достойный человек. Достойный выбор.

Андрей взял её за руку.

— Ты вспоминаешь меня, хоть иногда? — он склонил набок голову. Этот жест всегда так очаровывал Юлию. Она улыбнулась.

— Иногда. Я счастлива в браке. Правда, сейчас муж на Кавказе. Но это ненадолго.

— Так ты здесь одна?

— С родителями. Отец затеял грандиозное строительство. Все свободные от сделок средства он направил на новый конезавод. Смешной, так увлечен всем этим. Ну а ты, как у тебя.

Андрей поцеловал ей руку.

— У меня все в порядке.

— Тебя тоже можно поздравить, хотя о покойниках лучше никак чем плохо.

— Натали очень переживает смерть отца. Я оставил попытки развестись с ней, тем более, сейчас. Ты счастлива, — это бессмысленно. Или…

— Андрей, еще полгода назад я мечтала о тебе, но теперь…

— Неужели все кончено? Все прошло?..

— Я… я не знаю.

Его лицо было так близко. Знакомые до боли черты, о которых она мечтала долгих 10 лет. Он не выпускал её руки. Его губы были все ближе. Робко он прикоснулся к её губам. Потом поцеловал её как в тот самый первый раз. Поцелуй обжег её, и она почувствовала тот самый холодок в животе. Сердце забилось как десять лет назад.

— Знаешь, — она отстранилась. — Как тогда, в детстве. — Она улыбнулась — Я вспомнила тот самый наш первый поцелуй. Так было только тогда, в самый первый раз.

— Я помню. Я все помню, Юленька.

Он обнял её и прижал к себе:

— Как жаль, что нельзя вернуть прошлого.

— Прости, Андрей, мне пора… да!.. мы с Ильей ждем ребенка…

Истомин смотрел вслед удаляющейся коляске. Когда-нибудь может быть она будет с ним. Еще не все забыто. Он почувствовал это в том поцелуе.

Юлия ехала домой. Настроение было прекрасным. Поцелуй Истомина всколыхнул её чувства, прошлое было словно вчера. Она смотрела в это прошлое, но уже без тоски и боли. У неё было прекрасное настоящее, и еще более прекрасное будущее. Надо же, как у Андрея взыграла кровь. А ведь действительно. Такие поцелуи — только у него.

Коляска подъехала к дому в тот момент, как от ворот поместья отъехала почтовая карета. Письмо. Письмо от Ильи. Она опрометью кинулась в дом. Наконец-то!

Гостиная особняка в Отрадной была пуста. Лакей оставил почту на газетном столике. Юлия кинулась к пачке писем. Заветный конверт на её имя с царским гербом. Она порезала палец острым тонким ножом для бумаги, пока разрезала конверт. Капли крови зловеще падали на бумагу:

«Настоящим сообщаем, что в результате военной операции геройски пали…»— буквы сливались, она не могла дочитать до конца.

«…а также корпусной хирург Юсупов Илья Иванович…»

Илья погиб! Она потеряла сознание.

* * *

Деменев влетел в комнату:

— Узнал. Девочки мои, все узнал! Черт, что все-таки деньги-то делают!

Уже неделю семья жила как на вулкане, в ожидании приезда главы семьи. Деменев был в Петербурге, пытаясь разузнать что-нибудь о судьбе Юсупова. Юлия отрешенно смотрела на отца. После известия о гибели мужа её ничего не могло утешить и порадовать. Деменев уселся перед ней на стул:

— Не погиб он, Юленька, ошибка дурацкая. Писарь ихний, корпусной во хмелю был, после налета этого. Теперь в темной сидит.

Юлия не верила своим ушам. Илья не погиб:

— Он жив! Да говори же толком!

— Пока точно неизвестно, дело было так. Пришел приказ выдвигаться на Казбеги — там, дескать, бунт и местные князьки войско собирают. Ну, корпус понятно остался, а четыре отряда на Казбеги пошло. Юсупов твой полевым хирургом. Когда прибыли туда — там тихо, мирно, чечены не фордыбасят, ну они с ночевкой остались. А ночью то на них и напали. Вырезали постовых начисто, четверых в плен забрали, Юсупов твой среди тех четверых был. Еще с ними Ермолов, графа Ермолова младший сын, что у нас на маскараде был, помнишь? Не смогли отбить, черти! Так что надежда, Юленька есть. Я там, на приеме с послом греческим познакомился. Жена у него черкешенка, красоты писанной баба, манерами — европейка. Она мне письмо к отцу своему дала. Он там князь — не князь — но тейпом правит, потомок самого князя Шамхана.

— Покажи! Юлия выхватила у него свиток.

— Ну, терпение. Юленька, терпение. Дай сроку пару дней, разыщем людей, через которых на князя этого выйти можно, найти надо, где в горах этот тейп их, село, кажется Хаса… да! Хаса. Управимся и начнем розыск.

— Его там, в плену убить могут каждую минуту! Может даже сейчас! — Юлия гневно сверкнула на отца глазами. — А ты «пару дней»! А ты знаешь, как там убивают! Над ними издеваются, я слышала, рассказывали…

— Не могу раньше, Юленька. Я должен в поместье дела уладить, ведь не одного дня приключение — сама понимаешь…

— Понимаю! Как князя этого зовут?

— Турлов. Хасав Турлов.