Не любовь. Не с нами

– Ерунда, – озвучила я, подумав, что, конечно же, примчался – посмотреть на меня разнесчастную. Поглумиться, поржать от всей души, порадоваться. Сочувствия от Голованова ждать не приходилось.

– Иди, отнеси ребятам. – Нюта со вздохом передала мне ёмкость с оливковым маслом, перемешанным с приправами. – Скажи Коле, чтобы шёл сюда. Мне помощь нужна.

Ребята – Коля и Глеб, – топтались у мангала в конце участка за старой, коряжистой грушей. Идти к ним абсолютно не хотелось, к тому времени я тысячу раз пожалела, что не сдержала эмоций. Перед женскими эмоциями Колек был беспомощен, как слепой котёнок, он терялся всякий раз, когда нужно было пожалеть, поддержать, утешить, из его рта обычно доносилось лишь: «ну ладно, ну что там, ну давай-ка завязывай».

Голованову же по штату не полагалось знать, что у меня неприятности, мне было проще сжевать собственные босоножки, не подавившись каблуками, чем показать слабость. У меня всё хорошо, просто отлично! Это ему, лощёному и высокомерному, изменяют, мне же – ни-ког-да!

– Давай, я помогу, – предложила я Нюте, тем более, хоть опыт в делах поварских у меня был невелик, все равно лучше, чем у Коли.

– Да мне… – Нюта пробежалась взглядом по полкам. – Икру кабачковую открыть надо, а я открывалку потеряла, он ножом откроет.

Пришлось, пожав плечами, отправляться к «ребятам». Те пили светлое пиво, тихо переговаривались, не сводя взгляда с овощей на решётке-гриль.

– Тебя Нюта ждёт, – первым делом сообщила я брату.

– Зачем? – он уставился на меня.

– Кабачковую икру открыть.

– Нафига? 

– Колек, иди, открой жене икру. – Голованов подтолкнул Колю к дорожке, ведущей к дому.

 – Кому она сто лет нужна?! – возмутился Колек.

– Слушай, не твоё дело решать, зачем, кому, для чего нужна. Попросили открыть – открой, – засмеялся Глеб. – Иди, помоги своей женщине.

Колек потопал в сторону кухни, я пристроила масло на столик рядом с мангалом и развернулась следом за братом.

– Цыпа, подожди, – услышала я в спину. – Помоги-ка мне, – спокойно продолжил Глеб. – Подержи масло.

– Оно прекрасно стоит! – фыркнула я, уставившись на просящего ненужную помощь.

– Мне не дотянуться, – пояснил Голованов, показывая взглядом расстояние между мангалом и столиком. – Подержи.

– Ладно, – кивнула я, мысленно прощаясь с ароматом парфюма, который нанесла несколькими минутами раньше. Теперь за версту будет разить дымом.

Мы стояли рядом, Голованов молча переворачивал решётку гриль, время от времени смазывал овощи маслом, приправленным по его рецепту, следил за рыбой. Я как истукан держала керамическую чашку. Через некоторое время овощи уже лежали на заранее приготовленном блюде, а рядом красовалась рыба.

– Будешь? – Глеб протянул свой бокал с пенным.

– Давай, – согласилась я. Выпить, честно говоря, хотелось, о правилах гигиены думать было поздно, если Голованов болен каким-нибудь редким герпесом – я уже заразилась.

– Паршиво тебе? – Взгляд Голованова вдруг, совершенно неожиданно для меня, стал внимательным, интонации растеряли всю высокомерную снисходительность, напротив, показались сопереживающими. 

– Нормально всё, – фыркнула я в ответ. В Головановском сопереживании я нуждалась ещё меньше, чем если бы он радовался моему несчастью.

– Понятно, – кивнул Глеб.

Понятно ему, конечно, понятно! Кому, как не Голованову знать, каково это – изменять своей женщине. Менять девушек, как перчатки, вытирать ноги об их чувства, волнения, надежды, переживания. Сколько раз он изменил жене до свадьбы? После? Я готова была поставить остатки своего душевного равновесия на то, что он не помнит и примерного числа.

– Цыпа, не загоняйся. – Он забрал бокал из моих рук, отпил, вернул обратно. – Наверняка этот твой… Вадик…

– Вадим, – машинально поправила я.

– Вадим. Наверняка он не изменял.

– Не изменял? – уставилась я на Голованова.

Интересно, а как это называется? Он отправился на базу отдыха в компании наших общих друзей, солгав, что едет на рыбалку с парнями. Не скрываясь, обнимал мою подругу, та обнимала его в ответ. Словно влюблённые голубки, они сцепляли руки в замок, сидели рядышком, бок о бок, соприкасаясь голыми ногами, заглядывали друг другу в глаза и счастливо, многообещающе улыбались. Что это, если не измена?!

Всё это я выдала Голованову, пусть знает, как на происходящее смотрят нормальные люди, а не напыщенные, высокомерные подлецы, вроде него.

– Лицемерка, – только и отреагировал Глеб на мою страстную отповедь.

– Чего?!

– Ты, Цыпа, лицемерка, – отчеканил он. – Чем твоё поведение отличается от поступков Вадима? Для чего ты примчалась сюда, как только узнала о моем разводе? Почему принимала от меня букеты, конфеты, приглашения? Зачем поехала ко мне домой?

– Ничего такого! – не найдясь с ответом, я выпалила первое, что пришло в голову.