Не любовь

— А чаго так? Ты ж дзеўка прыгожая. Помню, калі матка твая яшчэ ў дзеўках была, у дзярэўні моладзі багата было. Летам як сабяруцца ў купы і пяюць… А сярод іх быў хлопец, так добра граў на гітары, што ажно заслухацца можна было. А колькі кавалераў у маткі тваёй было! Адбою не было. Яна дзеўка відная была. У Надзькі, хоць яна і старэйшая, столькі не было. За тое яна ад бабы больш і палучала. Як пойдуць гуляць з падругамі, так да ранку. А баба Ніна тады ўжэ каля каліткі чакае з вожкамі. Баба ж усё яе малой лічыла… А ёй хоць бы што. Тамара заўсёды была дзеўкай адчаяннай. Во хоць узяць тыя гады, як выйшаў сухі закон. У магазінах не прадаюць, а па хатах усе гонюць. Праўда, баяліся тады да брэнна, ну а як жа без гэтага, так мы з ёй у лес, за хутар ездзілі гнаць. Там у нас месца было ўжо… Бітон з брагай на веласапету — і пакацілі. А там буржуйку растопім, вады з рэчкі набяром, далёка ж хадзіць не трэба, і гонім. А тады з первачка пробу здымаем. Сала бралі з сабой ды цыбульку на закуску, каб пах перабіць! Эх, добра тады жылося…

Мира лишь кивнула.

— А ты, Міраслава, не выпіваеш?

— Нет, — поспешно тряхнула головой девушка, испугавшись, что баба Маруся предложит продегустировать самогон.

— Ну і правільна! Ты не падобная на Тамару, — помолчав немного, задумчиво сказала баба Маруся. — Ды і на бацьку свайго таксама… Ты другая нейкая.

— Может, меня в роддоме подменили? — пошутила девушка.

Баба Маруся несколько секунд недоуменно смотрела на нее.

— Не-е… — как-то неуверенно протянула она, а Мира засмеялась.

Время текло, но Мира как будто его не замечала. Она просто сидела и слушала неспешные воспоминания бабы Маруси, не всегда приличные и, может быть, не очень благопристойные, но они завораживали и вызывали улыбку. Иногда пожилая женщина прерывалась, что-то спрашивала, Мирослава одно сложно отвечала и опять слушала.

Когда в сенцах шумно затопотали, Мира, словно очнувшись, решила, что пора идти домой, а там будь что будет.

Дверь резко распахнулась, и, чуть пригнув голову, в комнату вошел Гарик Юрьев. Откинув с головы капюшон, он шмыгнул покрасневшим носом и, окинув взглядом комнату, остановился на Мире. Несколько секунд смотрел на нее так, как если бы она была приведением.

Мира подняла руку и беззаботно помахала ему.

Он тут же преодолел разделяющее их расстояние, схватил девушку в охапку и прижал к себе так сильно, что у нее перехватило дыхание.

— Гарик, ты меня задушишь! — запротестовала Мира, высвобождаясь из его медвежьих объятий.

— Мира! Ты где была? Мы же… Мы всю деревню на ноги подняли! И в лесу были… И у хутора… Уже не знали, что и думать! Хотели даже милицию… Дома бабуля твоя в прединфарктном состоянии! Степик себе места не находит… А ты?! — прерывающимся и охрипшим голосом шептал Гарик.

— А я вот у бабы Маруси в гостях. Ну, да, вот такая я безалаберная поганка, засиделась, загостилась, заслушалась. Знаешь, сколько баба Маруся историй знает? — Мира попыталась улыбнуться. — Я и не заметила, как пролетело время.

— Ты что же, весь день здесь пробыла? — потрясенно спросил Гарик.

— Ну, почти… — виновато произнесла девушка.

— Пойдем домой! Немедленно пойдем домой! — только и смог сказать он.

Мира благодарно улыбнулась бабе Марусе, натянула шапочку и, повернувшись, пошла к дверям, затылком чувствуя тяжелое дыхание Гарика.

Оказавшись в темных сенцах, Мира обернулась, собираясь кое-что спросить у Гарика, но тот совершенно неожиданно схватил ее за плечи и прижался губами к ее губам.

Задохнувшись от подобной наглости и возмущения, Мирослава растерялась на секунду, потом оттолкнула Гарика и, размахнувшись, со всей силы ударила его по лицу.

— Да как ты смеешь! — воскликнула, дрожа от гнева.

Она хотела залепить ему основательную пощечину, удар же пришелся по губам.

Гарик отшатнулся и прижал пальцы к губам, Мира отвернулась, собираясь убежать, дверь распахнулась, и в темноте, со всего маху, она налетела на кого-то еще.

Вскрикнула, отшатнулась. Неизвестный крякнул от неожиданности. Рядом оказался Гарик и, схватив неизвестного за шиворот, оттолкнул куда-то в глубь сенцев. Тот, издав приглушенный звук, завалился в кучу хлама. Со стены сорвалось жестяное корыто. Неизвестный, вряд ли что-то понимая, стал вовсю сквернословить…

Затем вспыхнул свет, и в проеме отворившейся двери появилась баба Маруся.

— Вы чаго тут? — испуганно спросила она. — Толік, ты зноў напіўся? Чаго цябе чэрці бяруць? — набросилась на него.

В куче хлама действительно валялся Толик, приятель и собутыльник бабы Маруси. Выпучив мутные глаза, он косился на них троих и ничего не понимал.

Мира прикусила нижнюю губу, боясь не сдержаться и рассмеяться.

Гарик растерянно смотрел на Толика, немытого, лохматого, источающего характерный запах, присущий пьяницам, и не знал, что ему делать: извиниться, помочь встать или убраться от греха подальше.

Выбрав третье, он боком прошел к двери, не глядя на Миру.

— Пардон, — сказал и вышел на улицу.