Не люди

Микке смотрел на него как на сумасшедшего. Да и другие тоже. Но тут рядом с главным охотником встал могильщик. Из его носа сочилась кровь, плащ был наброшен на голое тело.

— Мне, на хрен, нужны нитки и иголка, — прогнусавил Велион. — Или мой грёбаный рюкзак. И у меня, по-моему, сломан нос.

Люди смотрели на него с ужасом. Но Хасл видел, что и к ним приходит осознание — это человек. Не смотря на странную внешность и огромный рост. Человек.

Велион пихнул Хасла в бок и буркнул:

— Этих неблагодарных придурков от столетних бабок-убийц я больше спасать не буду. Пойду за рюкзаком.

Он ушёл, и ему никто не пытался помешать.

— Нужно поговорить, — произнёс наконец Микке.

— Да, — кивнул Хасл, — за кружечкой чего-нибудь. Но, боюсь, сегодня Хоркле за полцены нам не нальёт.

***

Могильщик появился в таверне через четверть часа после того, как ушёл за рюкзаком. Здесь было битком — все, кто лишился крова, собрались в главном зале, стащив сюда те свои пожитки, которые удалось спасти из огня. Хасл сидел за столом у камина вместе с Микке и Хоркле, и Велион уселся к ним, водрузив рюкзак между кружками.

— Кто-нибудь умеет шить? — буркнул он, доставая нить и иголку.

— Глубокая рана? — спросил Хасл так, будто очнулся от долгого сна.

— Всего лишь лопнула кожа: плащ принял основную силу удара на себя. Но зашить нужно.

— Хоркле, принеси нашему новому другу чего-нибудь покрепче. И приведи Хорию. — Хасл говорил так, будто он здесь хозяин, и, судя по тому, что невысокий пожилой мужчина побежал выполнять его распоряжение, так и было.

— Она тогда зашила мне рану так хорошо, что даже шрама почти не осталось, — сказал охотник могильщику.

— Смотря что в твоём понимании «почти не осталось», — фыркнул тот в ответ.

На него смотрели с опаской, но открытой враждебности во взглядах как будто не наблюдалось. Резкая перемена настроения, если вспомнить первые две его встречи с местными — тогда в него просто начинали кидать камни и кричать от ужаса. Сейчас же…

Наверное, сейчас они поняли, что он им нужен.

— Что, тоже поняли, что ваш Друг — больной ублюдок? — хмыкнул Велион.

Один из уродцев, сидящих поодаль, выругался и поднялся из-за стола, но его усадили обратно. Остальные напряглись, однако же начали переглядываться.

— Микке, расскажи всё сначала, — сказал Хасл.

— Когда Друг увёл Хасла, мы… ну, я и Эрли… хотели открутить Эзмелу голову. Мы подкараулили его у выгребной ямы, но в то же время вернулся Друг. У него было разбито лицо, и из-под шляпы кровь текла… — Микке поёжился. — Он орал как сумасшедший. А когда нашёл Эзмела… — Охотник замолчал.

— Он отрезал у него щеку и приложил к своей ране, — закончил за рассказчика Хасл. — И держал её у себя на темени, пока рана не зажила.

— А потом он приказал ждать его подругу, — добавил появившийся будто из ниоткуда Хоркле. — Орал, что мы её напугали и сами виноваты в том, что она нас убивает. И чтобы один из нас приготовился понести наказание за Хасла.

С трактирщиком пришла невысокая худенькая девушка, на лице которой было заметно меньше шрамов, чем у большинства собравшихся. Она принесла с собой чистых тряпок и кувшин с горячей водой. С достойной сноровкой принялась промывать могильщику рану, пока её отец наливал ему в кружку крепкого кислого эля. Велион вцепился в кружку, стараясь выпить как можно больше — захмелев, он почувствует меньше боли. Его шкуру портили много раз, но шитьё — одно из самых мерзких ощущений. Хуже, наверное, была только та стрела, что засела у него в бедре лет десять назад…

К тому же, ему ещё со вчерашнего вечера страсть, как хотелось выпить.

Велион допил эль и жестом приказал налить ещё. Иголка впилась в его плоть, а он просто старался слушать то, о чём говорят недомерки. У них впереди тяжёлые времена, и могильщик может им помочь. Хотя бы убить виновника их бед.

— А ещё он назвал Хасла предателем и пообещал распять его, — сумрачно говорил Микке. — Приказал нам устроить на него засаду, а сам смотался к Викле на хутор… но сначала… сначала…

— Он убил вдову Жерева, — прошипел Хасл. — Просто прихлопнул походя, будто она ему мешала. Ударил ладонью, но у неё лопнула голова, а Урмеру даже глазом не повёл. А она всего лишь хотела спросить, когда можно похоронить мужа. — Он обернулся к остальным собравшимся в таверне людям. — Так и было? Вы все это видели! Видели, как он предал собственные заветы! Как он мучил Эзмела и убил Аргу!

Они все это видели. Кто-то заплакал, кто-то выругался, кто-то принялся бормотать молитвы, взывая неизвестно к кому. Но большинство отупело молчало. Велион видел подобную реакцию. Так люди ведут себя, когда их мир в одночасье рухнул, разделив жизнь на «до» и «после». Когда они понимают, что пути назад уже нет, и с этим остаётся только смириться.

— Все мы знаем, что Хасл хороший человек, — тихо сказал Хоркле, — и что он просто так не стал бы сбегать от Учителя…

— Учитель обезумел! — выкрикнул Микке, вскакивая из-за стола. Его трясло. — Испугался, что Хасл сможет занять его место! Мы все знаем, что у Хасла проснулся Дар.