Не люди

Пастухи всегда сторонились остальных, приходя в город лишь на Йоль, как хуторяне. Но если хуторяне жили оседло, заграбастав себе пшеничное поле, то пастухи скитались по берегу озера, иногда забираясь глубоко в леса. Они почти никогда не приближались к Бергатту, но пару раз в год их можно было заметить около города. Впрочем, обычно кочевники проходили мимо, лишь выменивая шкуры, шерсть и мясо на одежду, овощи и прочую снедь. Никто не знал, сколько их точно, поговаривали, что около тридцати человек. Никто не хотел иметь с ними дело дольше, чем того требовалось.

К пастухам уходили те, кому не было места в городе или на хуторе. Кто-то сбегал от семей. Кто-то решал провести с изгоями свои последние дни перед уходом к Другу. И изгои принимали каждого. Но не каждый уживался с ними. Куда девались те, кто не смог жить в новой семье, все догадывались, хотя это и не обсуждали. Жизнь кочевников была даже более суровой, чем у горожан, и вряд ли кто-то стал бы таскать за собой балласт.

Кажется, сейчас главой пастухов был Крамни, старший брат покойного Керага. Он ушёл из города пять лет назад. Говорили, что влюбился в пастушку. Но Хасл знал правду. Крамни изгнал отец охотника за какие-то грехи, о которых тогда ещё сопляку-сыну Варл ничего не сказал.

Искать пастухов можно было долго — они могли пасти свои стада где угодно. Но, к счастью, три дня назад их видели рыбаки — кочевники выменяли у них улов на вяленую козлятину и шкуры и двинулись к дальнему концу озера. Конечно, точного их местоположения сказать никто не мог, но хоть какой-то ориентир у Хасла появился.

Могильщик сочно хрустел яблоком (он набил ими полные карманы, когда путники проходили сад, в котором Велиона два дня назад прихватили рыбаки), Хасл, занятый своими мрачными думами, вышагивал следом. А в десяти шагах позади плёлся Эзмел. Старик наотрез отказался разговаривать, сославшись на боль, но пообещал, что выложит всю известную ему информацию, когда они найдут пастухов. Выглядел рыбак, откровенно говоря, плохо — его колотила жестокая лихорадка, видимо, сказалась рана на щеке, а он ещё и продолжал мокнуть под дождём. Но Хаслу на состояние засранца было по большей части плевать. К тому же, им требовался проводник.

Троица посланников (или переговорщиков) достигла берега озера уже после обеда. Редкий лесок резко оборвался, открывая широкий пляж, усыпанный серо-чёрным песком. По берегу ещё стелился туман — со дна озера било множество горячих источников.

Когда под сапогами охотника захрустел песок, Хасл остановился.

— Дождёмся старика, — буркнул он могильщику.

Велион пожал плечами, забросил огрызок в воду и достал из кармана ещё одно яблоко.

— Кислое, — сказал он, откусив, но продолжил есть. — Старику лучше отлежаться пару дней, не то до Йоля он не доживёт.

— Если мы не найдём пастухов, то до Йоля вообще мало кто доживёт.

— Да ладно, — фыркнул могильщик, — до следующего всё будет в порядке. А вот зимой вам придётся сложить зубы на полку. До первого снега вы ещё дотянете, а вот дальше…

К ним подошёл рыбак. Оглядевшись в поисках чего-то сухого, но, естественно, ничего не найдя, он плюхнулся прямо на мокрый песок и сжался в комок.

— Мне нужно отдохнуть, — промямлил он сквозь повязку. — Потом я покажу, где мы встречали пастухов в последний раз.

— Только быстрее, — сухо сказал могильщик, — я не хочу простыть.

— Что такое снег? — спросил Хасл, устраиваясь рядом с рыбаком.

— Что такое снег? — переспросил Велион.

— Ага. Что это такое?

— Это такая белая хрень, которая падает с неба каждый год. Замёрзший дождь. Упадёт и лежит себе до марта.

— Чушь какая, — проворчал Эзмел, его зубы выбивали барабанную дробь. — Замёрзший дождь не может лежать. Вода всегда утекает под землю.

— Вода прозрачная, — кивнул Хасл. — Белым бывает молоко. Но я не слышал, чтобы холодное молоко падало с неба.

Могильщик ошарашенно уставился на них, забыв даже о недожёванном яблоке.

— Вы что, чудики, снега никогда не видели?

— Проклятье, я вообще не понимаю, о чём ты мне талдычишь, — зло сказал рыбак. — Вы там, в Мёртвом мире, наверное, все тронутые. Холодное молоко у него с неба падает.

Велион задрал голову, вглядываясь в тучи. Капал обычный дождь, не слишком тёплый, но ещё и не очень холодный. Да и к чему бы зимой всё кругом засыпало снегом, а эту долину — нет? Но потом могильщик вспомнил о магическом тумане, окутывающем вершину Полой Горы. Серый Зверь, как они его здесь называли. Туман был тёплый — Велион почти не ощутил ночного похолодания, пока торчал там. Выходит, зимой здесь куда теплее, чем в окрестностях.

— И какая же у вас зима? — спросил могильщик.

— Зимой идёт холодный дождь, — ответил Хасл. — Если в первый раз пришла зима, значит, она будет чередоваться только с осенью, очень долго, целый Йоль. Потом будет либо осень, либо весна. Весной теплее. Постепенно весна начинает чередоваться с жаркими летними днями…

— Понял, — буркнул могильщик. — Когда мы будем убивать Урмеру, поцелуй его в жопу перед тем, как он умрёт — за то, что снега ни разу в жизни не видел. Вставай, старик, нам нужно торопиться.