Не люди

Кто-то смачно выругался вдалеке. Стрела скользнула сквозь ночную темноту, но пронзила не сердце чужака, а землю. И в тот же момент что-то мертвенно-холодное и омерзительно-шершавое вцепилось Хаслу в каждый нерв и дёрнуло. В глазах молодого охотника будто вспыхнуло обжигающее солнце, с подушечек пальцев сорвало кожу, в уши воткнулись иглы, а в рот плеснули кипятка.

Хасл вскрикнул и упал на колени. Перед глазами плыл серый туман, а в голову как будто набили грязи – так бывало с ним каждый раз, когда он отходил от состояния, которое с детства называл «почувствовать дерево». Выходит, у него был Дар Друга, а он, простофиля, за все эти годы об этом даже и не догадался… боги, как сложно думать… и что происходит?..

– Вон он, лови его! Держи! Хасл, стреляй, ну, чего ты стоишь?

Кто-то дёрнул его за руку, поднимая на ноги. Перед глазами на миг возникло искажённое страхом лицо Эзмела.

– Стоять можешь?

– Могу, – промямлил Хасл, с трудом двигая языком, и навалился на рыбака.

Старик поставил его прямо и, отпустив, подался вперёд, намереваясь помочь остальным, но тут перед ним выросла огромная чёрная тень. Старый рыбак успел только вскрикнуть, как его тело буквально переломилось пополам. Чёрная фигура швырнула Эзмела в траву и приблизилась к Хаслу, который до сих пор и пальцем не мог пошевелить.

– А ты, сукин колдун, расскажешь мне, что и зачем вы сделали с моим другом, – сказал чужак, и его кулак врезался Хаслу в солнечное сплетение.

Молодой охотник, скрючившись, свалился на землю, заскрёб ногами, пытаясь сделать хоть один вдох, но в тот же миг носок сапога высек искры из его виска и правого глаза.

Потом он видел только темноту и ничего не чувствовал.

Глава десятая. Много обещаний

Чьё-то тяжёлое зловонное дыхание буквально разъедало саму структуру окружающего Хасла мира. В давящем смраде угадывались нотки благовоний, которыми Друг окуривал свой гостевой домик, где люди праздновали каждый Йоль. Это было неправильно, потому что благовония святы и означали жизнь, а влажное дыхание затаившегося чудовища несло смерть.

Хасл чувствовал нарастающую ломоту в груди, там, где Друг оставил свою метку. Будто кто-то царапал её, ковырял скрюченными и твёрдыми, как сталь, пальцами, пытался отделить её от плоти и костей. Но безрезультатно.

– Ты один из нас, – сказал кто-то Хаслу, – потому-то я тебя пока не убью. Если встретишь Урмеру, скажи, чтобы он пришёл, наконец, в гости к старому другу. Один у меня уже побывал сегодня. Мы обещали когда-то умереть вместе, и эта клятва должна быть исполнена. Запомни эти слова, мальчик, и передай их Урмеру.

Сознание вернулось к Хаслу резко, будто кто-то выдернул его из глубокого тёмного омута. Молодой охотник вытаращил глаза, попытался сориентироваться, вдохнуть полной грудью… и закашлялся, набрав полный рот воды. Непреодолимая сила отшвырнула его в сторону, он прокатился по твёрдой каменистой земле, заработав несколько болезненных синяков и ссадин, и, скрючившись, замер, стараясь привести в порядок дыхание и понять, где же он очутился. Дыхание в порядок пришло, а вот выяснить, куда охотник попал, не выходило. Глаза как будто застилал туман…

По телу Хасла прошла крупная дрожь, он замер, готовясь принять мучительную смерть.

– Не прикидывайся дохлым, – сказал полузнакомый грубый голос. Произношение было странноватым, но слова различались легко. – Я с тобой, мать твою, ещё не поговорил.

Чужак, это он, совершенно точно. Но как они попали сюда, в самое логово Серого Зверя?

Чужак поднял Хасла за грудки, грубо поставил на ноги и встряхнул так, что охотник врезался подбородком в грудь. Перед глазами мелькнул кривой нож с внутренней заточкой.

– Или ты, хуесос, начинаешь говорить, или я начинаю резать тебе брюхо так же, как вы вырезали его Шраму. И не прикидывайся глухонемым, я слышал, как вы, выблядки, разговариваете.

– Кто такой Шрам? – промямлил Хасл. – И почему Серый Зверь нас не убил?