Не люди

Но боги просчитались. Думая, что могильщики просто передохнут с голоду или найдут свой конец на могильниках, они забыли про Неназываемого, бога-изгоя, лишившегося во время Войн всех своих почитателей. Неназываемый, чьё тело было человеческим, а голова в один день кошачьей, в другой — свиной, в третий — собачьей, и так без конца, пришёл к последним могильщикам.

«Примите мой дар», — сказал он, — «это перчатки, которые я сделал из кожи, снятой с тел погибших на Войне, защитят вас от магии и любых проклятий, человеческих или божественных. Они даруют вам жизнь. Идите и грабьте мёртвые города, оскверняйте тела убитых и несите богатства людям, выменивая их на еду. Но за них я хочу, чтобы вы служили мне до конца своих дней. У вас нет детей, но взамен вы должны приводить ко мне чужих. Каждый, на кого будут надеты такие перчатки, будут прокляты богами и будут служить мне, пока не умрут».

Могильщики согласились, поклявшись в верности Неназываемому. И с тех пор могильщики разбрелись по всей земле…

— А зачем Неназываемому могильщики? — резко прервал своего ученика Венле.

Кайвен испуганно выпучил глаза и принялся открывать рот, как рыба. Через минуту стало понятно, что ответа от него не добиться — парня трясло, а лицо начало приобретать зеленоватый оттенок то ли от страха, то ли от тошноты.

— Вот так, учишь молодёжь, учишь, — вздохнул старший жрец. — Жаль, не взял с собой розги. Могильщики ищут для Неназываемого древнее хранилище, запечатанное магами. Оно находится в одном из мёртвых городов, и если снять с него магические печати, то весь мир охватит болезнь, схожая с той, которую боги наслали на могильщиков и их приспешников. И тогда мир вновь охватит война.

Торговец антикваром цыкнул.

— Что ж, жрец, услышав твою версию легенды, я, пожалуй, больше не буду торговать с могильщиками. И, наверное, было бы неплохо сделать пожертвование в храм. Вы ведь туда и направляетесь?

— Конечно, — обрадованно закивал Венле. — Как же я рад, что на свете ещё так много людей, до которых можно достучаться!

В ответ Велион отсалютовал жрецу кружкой.

— Только один вопрос, — сказал он, когда все выпили, — Неназываемый ведь одна из ипостасей Единого?

— Любой бог — ипостась Единого. В том его и суть — он, как и человек, не идеален, и его могут обуревать то благие намеренья, то дурные. Но как человек борется со своими грехами, так и Единый желает, чтобы его дурные стороны были искоренены. И чем меньше слуг у Неназываемого, тем быстрее его смерть.

— За смерть Неназываемого нужно выпить, — кивнул Велион, вынимая из своего кошеля серебряную монету. — Эти деньги я заработал, торгуя с нечестивцами, так почему бы не сделать жертву Единому, напоив его жрецов?

— Поддерживаю такие благие устремления.

Грест, которому вообще-то обещали только обед, жрецом Единого не был, но пока из-за стола его никто не гнал, поэтому он тоже горячо закивал.

— А что на счёт тебя, Грест? — спросил Венле. — Может, ты тоже решишь встать на правильный путь?

— А что я могу?

— Можешь помогать нам в дороге. И кто знает, может, в конце концов станешь жрецом, несущим слово Единого народу.

Думал беглец не долго. Уж слишком ему не хотелось идти в рыбаки или батраки.

— Почему бы и нет?

— Тогда, — жрец поднял свою кружку, — выпьем за ваши спасённые души!

Когда принесли уже четвёртый кувшин, Грест наклонился к вставшему на путь истинный торговцу и прошептал:

— А что рассказывали тебе могильщики?

— Это всего лишь легенда, — отмахнулся тот, — да и то, как мы сегодня выяснили, лживая.

— И всё же?

Велион внимательно посмотрел на бывшего воришку, и его взгляд опять принадлежал убийце.

— Никакого Неназываемого не было. Мародёры сами прокладывали себе дорогу в города. Когда трупы погибших начали гнить, могильщики заразились от них чёрной хворью — кожа заболевших начинала чернеть и твердеть. И хотя чёрная хворь никого не заразила, их изгнали. Один из могильщиков, бывший кожевник, заполз в мёртвый город, надеясь умереть, но обнаружил, что магия перестала на него действовать. Тогда он срезал со своего тела помертвевшую от проклятья кожу и сшил перчатки, чтобы дать шанс спастись другим.

Грест немного помолчал.

— Вроде бы, поменялось немногое, но… смысл как будто совсем другой.

— Так и есть. Каждый жонглирует словами, выдавая изгоев то за абсолютное зло, то за людей, у которых просто не осталось выбора.

Воришка кивнул и уткнулся в кружку. Его всегда было легко заговорить. Иначе он не взялся бы за ту работу…

Не важно. Какое ему дело, были могильщики злом или просто пытавшимися выжить несчастными? У него появился шанс не сдохнуть от голода по крайней мере ближайшие пару недель.

За это он и выпил.

* * *