Не ломайся, девочка

Тихон подхватывает меня под задницей и несет в сторону кровати. Ой-ей-ей…

Мне приходится в него вцепиться, чтобы не упасть.

Дико интересно и в то же время… страшно.

— Постой. Нет. Я не готова. Ты что? Нет-нет! — тараторю от подступающего страха, когда чувствую под спиной прохладу покрывала.

— Я только поцелую тебя. Только поцелую, малыха! — обещает он и целует костяшки пальцев. — Клянусь.

Сейчас глаза Тихона потемнели, в них поблескивают искорки нетерпения и жажды.

Он наклоняется, втиснув колено между моих ножек, прижимается к бедру. Недвусмысленно в мою ногу упирается каменная эрекция. Внутри меня какая-то часть светится от восторга и сладко-сладко ноет от желания, которое было неведомо мне ранее.

Сейчас я откуда-то знаю… просто знаю, что хочу его в себе и хочу сильно… Впрочем, почти так же сильно побаиваюсь. Ох, черт… Первый раз, он мужчина умелый, чувствуется, раскованный, а у меня едва ли не икота прорезается от того, как сильно хочется и… так же сильно колется страхом.

— Наверное, не стоит, — шепчу тихо.

Тихон облизывается. Облизывается на меня, не отрывая взгляда.

— Вот как?

— Да. Тебе… Наверное… Более раскованные девушки нравятся, — выдавливаю из себя улыбку.

— Скрывать не буду, раньше я имел дело с девушками, более легкого поведения. Да чего говорить, некоторые из них даже не спрашивали моего имени, а сек был, вот такие дела, — признается, широко усмехнувшись.

Тихон проводит ладонью по голове, ероша короткие волосы. Отчего-то думаю, что он привык носить более длинные прически. Так говорят его пальцы, которые были готовы взъерошить шевелюру, но там пока лишь короткий, но уже начинающий топорщиться, ежик.

— Вот видишь. Все сходится. Одно к одному, — произношу, испытывая дичайше острую боль в сердце.

Ревную, что ли?

К тем девушкам, которые готовы отдаться без раздумий классному мужчине?

Или завидую их решительности, смелости, умению быть собой, а я… даже сама не знаю, какая я. Кто я на самом деле?! Глупая тихоня, которую обмануть не сложнее пятилетнего ребенка? Настойчивый борец за правду? Гусыня, которая на ровном месте может попасть впросак? Девушка, которая хочет? Или девушка, которая не может… Всегда чего-то боится, ой, а вдруг… Нет-нет, лучше не надо!

И все…

Все проходит… мимо.

Я же сама сказала, ой, лучше не надо из страха, и страх распугал возможности, симпатии… Все-все распугал.

— Вот только кто сказал, что сейчас я хочу доступного и быстрого? — сощуривается Тихон. — Я же знаю, какая ты.

— Глупая и нерешительная?

— Всего лишь не осознавшая, насколько ты манкая… для мужчин. Не умеющая этим пользоваться. И я… корыстно не хочу, чтобы ты этому училась. Потому что тогда ты по щелчку получишь любого, получше и покруче меня, — усмехается, — а я… Я эгоистично хочу тебя для себя. Вот такие дела.

Снова жар приливает. Теперь уже жар приятного удовольствия от его слов.

— Я? Нет, что ты… Это… не про меня.

Тихон наклоняется, бодает мой лоб своим, выдыхает мне в губы:

— Все-все про тебя. И это все — ты. Клянусь…

Он облизывает губы. Кончик его языка скользит по его губам, меня трясет. Хочу, чтобы он коснулся моих губ.

Хочу до закручивающейся внутри воронки. Потом он прижимается сильнее, его рука на моем бедре даже через джинсы чувствуется невероятно горячей.

Его дыхание на моих губах.

— Хочешь, поцелую? — предлагает, подталкивает.

Ресницы так близко, что задевают кожу. У меня — мурашки под кожей от его осторожных и жутко заводных касаний губами к моим.

— Хочешь — скажи. Не хочешь — оттолкни. Все просто, — продолжает уговаривать. — Не сделаю ничего такого, к чему ты будешь пока не готова.

Голова уже совсем ничего не соображает. Я чувствую себя пульсирующим нервом. Соткана из нереализованных, но таких острых желаний.

Сдаюсь…

— Поцелуй меня, — шепчу пересохшим голосом. — Пожалуйста…

— С удовольствием.

Я зажмуриваюсь от предвкушения и ахаю… когда Тихон касается моей щеки языком, а затем спустился к моей шее.

Неторопливо, но уверенно.

Горячо.

И я задыхаюсь, сходя с ума.

Тихон неспешно целует мою шею, чмокая влажно, зализывая, покусывая. И я… думаю, сгорая: «Только не засосы… Аааа…»

И сама же прошу:

— Еще… — когда он замирает, потому что добрался до ключиц, открытых низким вырезом моей футболки.

Язык скользит туда и обратно.

Порывисто Тихон поднимается и накрывает рот, толкаясь языком, трется об мой.

Я извиваюсь, незаметно для себя сползаю немного ниже, позволяя бедрам раскрыться шире.

Распахнуться под его напором, и он… подхватывает мою ногу под попой, забросив себе на бедро, толкается.

Миниатюрный взрыв между ног, от соприкосновения его твердого тела с моим. Не спасает ни белье, ни джинсы…

Толкается.

Меня сжимает от подступающих спазмов.

Язык скользит, кружит вокруг моего. И, когда я решаюсь ответить, сама потянувшись в ответ, Тихон громко стонет, втягивает кончик моего языка посасывая…

Осторожно раскачивает бедрами в том же ритме, и меня сносит… ураганом возрастающей жажды.

Глава 22

Аглая

Тихон гладит меня по бедрам, подхватывает под попой, движения настойчивые, ритмичные. Чувствую себя раскрытой. Широко раскрытой перед ним.