Не ломайся, девочка

Если бы он просто про меня трепался своим лживым языком, я бы еще молча могла сбежать. Но он самое святое, самое дорогое мое посмел тронуть. МОЮ ДОЧЕНЬКУ.

— Это моя дочь, а ты — просто ошибка. Просто преждевременный эякулят, понял?! Ты… Отойди! — мой голос гремит. — Отойди и не смей упоминать мою дочь, потаскун, блядь. Враль. Вали к невесте, к вашему ребенку! Гнус.

— Не было у меня никогда невесты. Не было. И не рожала она. Я все объясню, сейчас… есть возможность. Я чист, я ни с кем. Я… Я люблю тебя!

Вокруг стихло. Даже музыканты перестали играть, разинув рты, смотрят.

— Не смей говорить о любви, потаскун вонючий! Ни одному твоему слову не поверю, слышишь? Ни одному! — выкрикиваю.

Потом приглядываюсь к тому, во что этот гнус одет.

— И костюмчик мой. Тот самый!

Я киплю.

Теперь-то я знаю, кто мой тайный клиент, кто бешеные деньги отваливает на свой гардероб, кто самые дорогие варианты заказывает. Тот самый потребитель эксклюзива и, буду честна, всегда оплачивает намного больше, щедро!

— Ах ты негодяй. Гнусный, подлый, вонючий негодяй! — меня трясет. — Не смей носить мои костюмы. Не смей!

Распахиваю сумочку, там у меня лежат красивые серебряные ножницы с позолоченной ручкой и гравировкой моего имени на рукояти.

Вчера подарили, сегодня я взяла их похвастаться Ане.

Вынимаю их и щелкаю, приблизившись к Тихону.

Хватаю его за галстук, начиная кромсать, делаю пару рывков.

Потом, словно мне не хватает испорченного галстука, я дырявлю воротник и рубашку.

— Не смей. Слышишь меня?! НЕ СМЕЙ! Больше ни за что… Никогда… И деньгами, и заказами подавись!

На моих плечах стискиваются его пальцы. Я выворачиваюсь, взмахнув ножницами, острие чиркает по груди, в прорехе, оставив красный след.

Отшатываюсь назад, понимая, что это перебор!

Запнувшись, рухнула на стул.

— Глаша!

— Уйдиии! — кричу, швырнув в него тарелку.

Он прикрывается, но вторая тарелка угодила в голову и рассыпается брызгами осколков во все стороны.

Тарелки здесь — тяжелая ресторанная утварь. По правой части лба Тихона потекла струйка крови.

Кругом начинаются крики, посетители вскакивают со своих мест, заметалась охрана.

Выплескиваю остатки вина из бокала в лицо Тихону, который все же пытается пробиться ко мне сквозь летящие в его сторону снаряды.

— Глаша, я виноват, признаю, но… Гла-ша!

— ЧТО ЗДЕСЬ, ЕБ ТВОЮ МАТЬ, ПРОИСХОДИТ?! — гремит низкий, хриплый голос мужчины. — КЭП, ЧТО ЗА ХУЙНЯ?!

Я застываю.

Голос кажется знакомым.

Посмотрев на того, кто произнес эту фразу, направляясь в нашу сторону впереди вереницы охраны, я сразу же узнала того мужчину, из прошлого. Он однажды приходил на квартиру, когда я еще снимала ее с Тихоном на пару.

Тогда я испугалась, подумав, что за абрек криминальной внешности! Кавказец и сейчас выглядит… так же опасно. Лицо, как у зверюги, таким детишек пугать можно!

Сейчас он выглядит более лощеным и холеным, сытым каким-то. За ним, юркая между охранниками, спешит та самая девушка.

Александра Ставрина, очень известный фотограф! Та, что заказывает у меня наряды, она и бутылку шампанского презентовала, ее супруг — хозяин этого ресторана.

Стоп! Ее супруг — этот кавказец?!

И Тихон их знает, потому что спешит в его сторону.

— Все норм, Рас. Расул, я заплачу.

— За что ты мне заплатишь, а?! У меня приличное заведение, а не сральня, где можно разборки устраивать. Сегодня замминистра культуры с супругой миловался. Ебать, ты культурную программу им подвез! Ты… С бабой своей разобраться не можешь?!

— Я не его баба! — возражаю устало. — Его бабы… рангом пониже, шлюхи! — кривлю губы. — Простите. Я возмещу убытки. Выставите счет на мое имя.

— Рас, все норм. Я заплачу, виноват! Я… — оправдывается Тихон.

— Тихо! — рявкает.

— Расул, ты не слишком… — интересуется его супруга, коснувшись напряженного плеча ладонью.

— Не слишком! Они репутацию, нарабатываемую годами, могут за один, сука, вечер, мне угробить! — возражает резко.

После этих слов Расул разворачивается, бросив охране:

— Обоих в мой кабинет.

Глава 43

Аглая

Никуда не денешься.

Нас окружает охрана. Тихон прижимает к голове бумажные салфетки, которые быстро окрашиваются красным.

Аня смотрит на меня широко открытыми глазами.

Она в шоке. Не ожидала от меня подобного.

— Аня, за Никой присмотришь? Она сегодня у Леши с Кристиной. Вдруг им помощь потребуется? Я позвоню!

— Конечно. Даже не переживай. Разбирайся там… кхм… Сколько нужно! — выкрикивает мне вслед.

Честно говоря, я сама от себя в шоке.

Я же не такая… Или такая… О, как меня бесит этот мужлан, который вышагивает рядом и смотрит на меня.

— Не пялься! — еще раз сумочкой замахиваюсь.

— Можешь мне еще раз по голове зарядить, если полегчает!

— О нет! Мне не полегчает. Мне полегчает, когда твоя гнусная, наглая, блядская морда исчезнет из моего поля зрения… на-всег-да!

Охранники идут рядом, никак не реагируя, ведут вниз по коридору. У одного из них срабатывает рация.

— Да, шеф.

— Значит, так, спусти голубков в старый кабинет. На цокольном. Мало ли что. Не хочу, чтобы они мой кабинет разъебали.

— Понял, — кивает и показывает в сторону темной лестницы. — Нам туда.