Не магией единой

Я несла совершеннейшую чушь, Ник застыл с открытым ртом, уткнув безумный взгляд в мои кружева. А может, в то, что видел сквозь них. Время шло, а он так и продолжал недвижно стоять, изображая статую Весёлого Короля на столичной площади. Чего он ждёт? Что я перед ним сниму ночную рубашку? Но это немыслимо для порядочной благородной девушки! Даже намекнуть на подобное в разговоре — уже на грани неприличия, а может, и уже слегка за гранью. Я сделала всё, что могла, теперь очередь за ним. Но он, похоже, настоящий балбес, и не только в науках.

Чтобы понять, почему всё идёт не так, как хочется, я на несколько секунд ушла в транс. На этот раз меня забросило не в будущее, а в прошлое. Алиса четырёх лет от роду сидит на коленях у бабушки, маминой мамы, и ест клубнику со сметаной. Руки у неё липкие, платье в пятнах, лицо тоже наверняка перепачкано, но Алиса довольна. Бабушка что-то говорит, девочка слушает вполуха.

— Одни женщины называют своих мужчин львами или тиграми, мы с тобой этих зверушек видели в королевском зоопарке. Другие — орлами или соколами, это птички такие. Есть и третьи, для них мужчины — жеребцы, бараны или козлы. Но правы они только в одном — мужчины во всём, что касается любви, настоящие животные.

— Ну, чем ты ребёнку голову забиваешь? — ворчливый надтреснутый мужской голос.

Наверно, это дед. Хоть и ворчит, но в его словах и я, и четырёхлетняя Алиса слышим любовь и к бабушке, и к внучке. Деда я совсем не помню, только по портрету и рассказам мамы и бабушки. Он был воином, рыцарем, командовал королевскими войсками в какой-то мелкой приграничной стычке, и там погиб, когда мне было шесть лет от роду.

— Не мешай, старый. Не всегда ей быть малышкой. Может, лет через десять ей мои наставления и понадобятся, а меня тогда, наверно, уже не будет. Слушай, Алисочка, слушай. Бабушка плохому не научит.

Алисочка продолжает хватать клубнику руками и запихивать в рот, не обращая внимания на разговоры взрослых.

— Так вот, внученька, мужчины в любви похожи совсем на другое животное — лягушку. Лягушка не видит неподвижного, понимаешь? Так и мужчина. Если женщина стоит столбом, она для него как бы и не существует. Неподвижная женщина для него если и не труп, так бревно. Ему такое не нужно. А вот если она танцует животом, или обняв воткнутое в землю копьё — тогда совсем другое дело. Конечно, таким танцам учиться нужно долго, да и не каждой красавице они под силу, зато пройтись перед мужчиной мелкими шажочками, да слегка покачивая бёдрами, сможет любая. Я вон смогла, и видишь, какого красавца отхватила, дедушку твоего? А он, небось, до сих пор думает, что это он меня завоевал. Пусть и дальше думает, мы же ему об этом ничего не расскажем, правда, Алисочка?

Картинка резко меняется. Алисе пятнадцать, почти шестнадцать. Это ближайшее будущее, почти настоящее. Она куда-то идёт, на неё кто-то бросается и валит на пол. Голова больно ударяется, но Алиса готова терпеть, она знает, что первый раз многим бывает больно. Потом чувствует, что придавлена навалившейся тяжестью разгорячённого мужского тела. Тьма перед глазами развеивается, и она видит перед собой искажённое лицо Ника.

Я всё поняла и рывком вышла из транса. Бабушку считали очень сильной ясновидицей, но я даже не представляла, насколько она была сильна. Предвидела на десять с лишним лет, и на полгода дальше собственной смерти! У меня и на месяц не всегда получается. Мысленно поблагодарив бабушку, я немедленно воспользовалась её советом.

В комнате всё оставалось, как прежде. Даже если Ник чуть-чуть сменил позу, я этого не заметила. И запах горелого никуда не исчез, как я и надеялась.

— Комнату надо проветрить, — напомнила я Нику, и мелкими шагами направилась к окну, покачивая на ходу бёдрами.

— Стой! — заорал он.

Я, конечно же, продолжала идти. Стояла уже, долго стояла, и что мне это дало? Ник прыгнул на меня откуда-то сбоку, я даже не поняла, как он там оказался, был же за спиной. Мы оба рухнули на пол, и мне с огромным трудом удалось извернуться так, чтобы упасть не на бок, а на спину. Я зажмурилась, ожидая удара затылком, но Ник успел подсунуть ладонь мне под голову, так что больно совсем не было. Что ж, вышло даже лучше, чем в видении.

Мелькнула мысль, что сейчас я могу магическим ударом переломать Нику все кости, на таком расстоянии это легко. Он, наивный, думает, что моя магическая сила иссякла, очень хорошо, что я его обманула. Ещё неизвестно, стал бы он действовать решительно, если бы опасался ответного удара? Да и разве это обман? Какая разница, остались у меня силы или нет, раз я всё равно не собираюсь ими пользоваться?

Попыталась его обнять, но не смогла — уж больно широк в плечах. Открыла глаза и взглянула на него. Лицо перекошено ещё сильнее, чем в видении, а глаза совершенно ошалевшие. Но я ничуть не испугалась. Левая нога оказалась намертво прижатой к полу, но правую я смогла слегка отвести в сторону. И приоткрыла рот, вдруг ему захочется поцелуев. Героини книжек, которые я читала во множестве, делали именно так.