Не мамкай!

Бывает и так, что разрешение есть, а учительница все равно не отпускает с продленки. Так случилось в нашем классе. Мама работала и забрать сына не могла физически. В разводе. У мужа давно другая семья. Бабушка – в другом городе. Няня – слишком дорогое удовольствие. Ребенок оставался на продленку, а потом бежал к маме на работу, благо рядом. Мальчишка был очень самостоятельным, разумным не по годам. По дороге даже в кафе забегал, где его все знали – покупал себе еду и маме кофе навынос. Но в группу продленки в тот день пришла новая учительница и не отпустила его. Я ее могу понять. Я бы, честно говоря, тоже не отпустила. Второй класс, восемь лет. Осень, темнеет рано. Ребенка после закрытия продленки отправили в кабинет директора. Мама в это время обрывала телефоны учительницы и сына, но учительница отключила звук и забыла включить, а у сына закончилась зарядка. Мама мальчика сорвалась с работы и доехала до школы. Она в миллионный раз повторяла директору, что не может забрать сына, иначе лишится работы. И что он вполне способен дойти сам. Учительница продленки, экстренно вызванная из дома, говорила, что не может отпускать маленького ребенка не пойми куда мимо гаражей, в темноте. Директор не знала, на чью сторону встать – мамы или учителя. Она бы тоже не отпустила. Но сама была в такой же ситуации, когда некому перехватить, довести. Когда у ребенка есть только мама, причем работающая.

Я тоже всегда теряюсь в подобных случаях. Когда мамы из нашего гимнастического клуба просят меня подхватить ребенка на тренировку, я никогда не отказываю. У нас все всегда друг другу помогают. Кто может – забирает детей, отвозит. Но мы прекрасно осознаем, что несем ответственность не только за собственного ребенка, но и за всех остальных. Всегда звоним и сообщаем – все хорошо, доехали.

Одна девочка из Симиной группы постоянно просила тренера забрать ее из дома и подсадить к кому-нибудь в машину. Я отказываюсь это понимать. Конечно, одни чужие родители ее заберут, другие вернут. Но, как мать, я не понимаю: разве можно не знать, с кем поедет ребенок, как он вернется домой. Я миллион раз извинюсь, отблагодарю хотя бы пирожным, если кто-то пять минут присмотрит за моей дочерью. Но мама той девочки ни разу не написала ни в родительский чат, ни кому-то из родителей лично. Дочь сама отвечала за собственные передвижения.

– А почему тебя мама или папа не могут забрать? – как-то спросила я эту девочку.

– У них гости, – спокойно ответила та.

Ну да, гости. Когда я не могу забрать дочь с тренировки, прошу мужа или сына отложить все дела, чтобы они меня подстраховали. И меня не волнует, как они это сделают. Надо забрать ребенка. Чтобы, выходя из здания, Сима видела меня, брата или отца. А не стояла и не гадала, в какую машину ее пристроят тренеры, кто согласится ее забрать в этот раз. Неужели ее мама или папа, у которых она единственная дочь, не видят ее глаза? Девчушке страшно, больно и обидно. Всех забирают родители, бабушки, дедушки. А ее – никто. Иногда родителям нужно взвешивать – на одной чаше весов гости, на другой – дочь с потухшим, остановившимся, абсолютно взрослым, даже старческим, взглядом в свои десять лет.

А тогда, как рассказала молодая женщина, которую вызвали к завучу, произошло то, что должно было произойти – мальчишки сбежали. Да еще, как назло, охранник был новый, а не наш дядя Андрей, который знает, кто в какую сторону сбегает. Для его молодого напарника все дети – на одно лицо. Он если и хотел иметь детей, то быстро расстался с этим желанием за три дня работы в школе. Учительница бегала по зданию в поисках четырех сбежавших мальчишек. Физрук прочесывал детскую площадку, футбольное поле, спортивную площадку, громкими криками обещая поймать и оторвать все, что можно. Наконец завуч приняла единственно правильное решение – позвонила дяде Андрею.

Опытный охранник с жутким кашлем и насморком притащился в школу, узнал, кто сбежал, и спокойно кивнул. Взяв в помощь молодого преподавателя информатики, отправился к заброшенному зданию в парке, которое считалось приютом наркоманов, бомжей, а также туалетом. Жильцы постоянно писали петиции, выступая за снос этого бельма на глазу приличного района. В последние пару лет здание облюбовали любители граффити. Мальчишки стояли и смотрели, как на стенах появляются рисунки. У двоих в руках были баллончики с краской и выделенный кусок стены для самовыражения. Молодой информатик отобрал у одного баллончик и начал пшикать на стену, явно не в первый раз. Ребята раскрыли рты от удивления.

– Я скажу, что вы кормили уток на набережной. Если окончите год без троек, буду сам вас сюда водить и учить. И каждому по баллончику подарю. Дядя Андрей, я дал слово, вы выступите гарантом.

Охранник кашлянул со значением.

– Никто не разрешит. Ни нам, ни вам, – сказал один из мальчиков и оказался прав. Родителей беглецов вызвали в школу. Мальчишки были приговорены к обязательному сопровождению взрослыми в школу и домой.

А директор клуба ментальной математики и скорочтения в тот же вечер сняла шарики с подъезда.