Не-места. Введение в антропологию гипермодерна

Точности ради следует отметить, что, хотя ни одна столица мира не была задумана как таковая в той же степени, что и Париж, однако же нет ни единого города во Франции, который, стремясь к статусу столицы сколь бы то ни было малого региона, не обзавелся бы с течением времени монументальным центром (тем, что мы называем «центром города»), одновременно и символизирующим, и материализующим это устремление. Не только самые скромные французские города, но даже и деревни всегда имеют «центр», в котором соседствуют памятники, символизирующие религиозную власть (церковь) и светскую (мэрия или префектура в более крупных городах). Церковь (в большинстве регионов страны – католическая) находится на месте, мимо которого проходят сквозные маршруты. Мэрия расположена неподалеку, даже если она и организует собственное пространство, – всегда площадь мэрии находится рядом с церковной площадью. Также в центре города всегда расположен, поблизости и от мэрии, и от церкви, памятник, посвященный умершим из числа жителей. Будучи в основе своей светским, он не является в истинном смысле местом культа, но монументом, имеющим историческую ценность (символом почтения к павшим в двух мировых войнах, чьи имена выбиты на камне): при праздновании некоторых годовщин, особенно 11 ноября[27], гражданские, а иногда и военные власти почитают подвиг тех, кто пал за родину. Эти, как их называют, «памятные церемонии» вполне соответствуют расширенному (то есть социальному) определению, которое Дюркгейм дает религиозным явлениям[28]. Несомненно, особенную эффективность им придает расположение в месте, где близость живых и мертвых ранее выражалась на совершенно повседневном уровне: до сих пор в некоторых деревнях мы находим кладбища, расположенные со времен Средневековья вокруг церкви – в самой гуще активной социальной жизни.

Центр города – это активное место; в традиционном понимании жителей провинциальных городков и деревень (в том понимании, литературное существование которого было обеспечено авторами наподобие Жироду или Жюля Ромена в первой половине XX века), в городах и деревнях, какими они представлялись в эпоху Третьей республики и каковыми они во многом и являются до сих пор, именно в центре расположено определенное количество кафе, отелей и торговых точек, неподалеку от площади, на которой находится рынок (когда церковная и рыночная площади не смешиваются). С регулярными еженедельными интервалами (воскресенье – всегда день рынка) центр оживляется.

Новые города, созданные в соответствие с технократическими и волюнтаристскими градостроительными проектами, часто упрекают именно в отсутствии «мест для жизни», характерных для городов эпохи «медленной истории», где отдельные маршруты встречались и сливались, где имел место спонтанный диалог и рассеивалось одиночество – на пороге церкви, в мэрии, у стойки кафе, у входа в булочную; слегка ленивый ритм и неспешная болтливая атмосфера воскресного утра до сих пор являются важной частью жизни во французской провинции.

Эта Франция может быть определена как ансамбль, гроздь центров разной мощности, поляризующих административную, событийную и торговую деятельность регионов разного размера. Организация маршрутов, то есть дорожная система, соединяющая центры разных регионов плотной сетью национальных трасс (между центрами национального масштаба) и региональных дорог (между центрами масштаба департаментов), хорошо иллюстрирует эту полицентричную, но иерархизированную систему: на дорожных указателях, расположенных вдоль шоссе, до недавних пор указывалась дистанция до ближайшей агломерации и до ближайшего крупного города по пути. Сегодня эти указатели расположены на крупных щитах, хорошо видных издалека, – признак интенсификации и ускорения дорожного движения.