Не место для людей

Херли откашлялся и коротко произнёс:

– Всё тебе брат сказал, нечего попусту лясы точить. Идём.

Вместе с братьями они подошли к помосту. Там как раз продавали… ну, то есть нанимали на работу белокурую женщину с ребёнком. С точки зрения Эрика, женщина была старой, лет тридцати или сорока, кто их там разберёт, а девчонка – малявкой лет десяти.

– Нанимаются на работу красавица Элиза и её сестрёнка Аня, – зычно объявил с помоста крупный светловолосый парень. – Явились к нам из северных краёв, обычаев не знают, говорят плохо, пристанища не имеют. Вот, посмотрите сами – волосы белые, фигура точёная, улыбка милая! А сестрёнка хоть и мала, но петь-плясать мастерица, может грибы-ягоды собирать.

Народ оживился. Элизу наперебой принялись звать в жёны – вторые, первые, единственные и на всю жизнь. Обещали любить, баловать, а сестрёнку за свою сестру признать и не обижать.

Эрик хмыкнул, покосился на Нотти. Понятное дело, чего этим диковатым викингам нужно в первую очередь… Нотти, однако, смотрела на происходящее спокойно, без испуга.

Торги кончились неожиданно. Внезапно к помосту вышел старик в одежде из полосок разноцветной кожи и с посохом в руке. Все сразу примолкли. Старик молча смотрел на белокурую Элизу, та на него. Потом вдруг женщина подняла руку и сказала:

– К нему пойду.

– Жена мне не нужна, – проскрипел старик. – Ученица нужна. В тебе силу чувствую. В сестре твоей – нет.

– Она нам и убраться поможет, и суп сварит, – холодно ответила женщина. – Без неё не пойду.

– Хорошо, – старик повернулся и побрёл сквозь толпу. Женщина, держа за руку сестру, величаво спустилась с помоста и двинулась следом.

– Что, и всё? – поразился Эрик.

– Кто ж с колдуном спорить станет? – удивился Гунар. – Да и в женщине сила живёт. Большая удача, если такая с нами останется!

– Хорошее дело, когда колдунов много, – поддержал Херли. – Никто колдуну слова против не скажет!

Эрик вопросительно глянул на Нотти. Та поняла, подняла руку – над ней закрутился маленький воздушный вихрь. Нотти сказала:

– Я и сама колдую!

Гунар рассмеялся, Херли его поддержал.

– Так-то любой может! А паруса лодке наполнишь, чтоб неслась по волнам? Овраг камнями засыплешь? В медведя оборотишься? – братья заговорили наперебой, даже не разделить. – Руду дыханием расплавишь? Ногу оторванную на место приделаешь?

Нотти растерянно заморгала и опустила руку. Едва мелькнувшая у Эрика надежда погасла.

– Малое волшебство, оно каждому дано, – с ноткой сочувствия сказал Гунар. – Полезайте на помост.

– С невеликой силы пользы нет, – добавил Херли. Поднял с земли камешек и раздробил пальцами в пыль. – Малая сила плату берёт бо́льшую, чем пользу приносит. А вот руками и головой работать не каждый умеет.

* * *

Грузовичок их так и стоял у тротуара. В прицепе – чучела дракона и единорога. Очень похожие, кстати.

Миры смешивались, сливались, перетекали друг в друга.

– Тэль, а что это был за фокус с милиционером? Мы разве можем вот так договориться с Прирождёнными?

– Это были не Прирождённые, милый. Дерево в лесу – они. А это – уже нет. С их участием, но не они. Сейчас поняла окончательно. Изначальных можно взять только чистой силой. А здесь я уже играла по правилам. Правила – это Изнанка.

– Это не настоящая Изнанка, Тэль. Похожа, очень, но не настоящая.

– Тогда поехали, – тихонько сказала жена.

Грузовичок за время их отсутствия словно ещё больше «обреалился», как сказал бы Сева. На гладкой поверхности чёрного руля появились потёртости и трещинки, внизу, возле педалей, скопилась земля. На рычаге переключения скоростей, под овальной бульбой, облупилась краска. И запах пришёл – масла, бензина, синтетики. Появилась кнопка стартёра, возник и замок зажигания.

– Молодец, Тэль!..

– Это не я. Это не я, Виктор!..

– А кто ж тогда?

– Не знаю, – Тэль сделалась бледна. – Сама эта реальность дополняет, похоже.

– Реальность? Не ты?

Тэль закатила глаза.

– Поехали. Пожалуйста.

Тронулись. Улица оживала, словно только и ждала, пока захлопнутся двери их кабины. Высыпала из дворов детвора, появились озабоченные взрослые. Вывернул из-за угла пухловато-округлый автобус, блеснул стёклами, как в детстве, когда ждали с бабой Верой приезда мамы из Москвы.

Городок словно сбросил тягостное проклятие.

Тэль, непривычно бледная, забилась в угол кабины.

– Это не наше… и не с Изнанки… и не от Изначальных…

– Это именно с Изнанки. – Виктор крутанул баранку, заворачивая, потому что впереди замелькали уже низенькие домишки под сиротски-серыми тесовыми крышами, окружённые пеной садов; близилась окраина.

– Сюда? – Молчание. – Сюда править, Тэль? Ты откроешь Путь?

– О-останови…

Он ударил по тормозам. Тэль распахнула дверцу, сломалась, перегнулась с сиденья: тонкая, худенькая, словно пичужка. Её рвало.

Виктора подхватила горячая волна паники, совершенно недостойной господина Дракона, владыки Срединного Мира. Тэль никогда не болела. И обе беременности, как написали бы врачи, «протекали без осложнений», даже классической тошноты она избежала: порхала, веселилась, замирала счастливо, прикрывая глаза и слушая ещё неродившуюся жизнь в себе самой.

А тут…