Не мир

— Да как так? Он больше двенадцати часов рядом с нами провёл, маску вообще не снимал, щетина появилась бы уже! Видимо не растёт ещё! Молодой значит! — Юрий высказал это уже не с такой бойкой интонацией как раньше, защищая скорее себя, а не нового знакомого.

…Не люди, а наказание, какое-то… Убить пару, а остальные…

Брови нахмурились над блестящими ясными глазами. Всплывающие сами собой мысли не пришлись по вкусу гиганту.

…Нужно успокоить их…

— У нас рюкзак полный консервов, ещё один лежит перед входом в лагерь. Юрий нашёл недалеко отсюда место, где ещё очень много еды, — механический голос напугал людей, но то, что он нёс — зажгло огни в их усталых глазах. Даже тётка-забияка на мгновение показалась воодушевлённой. Но всё равно продолжила гнуть своё.

— Ну допустим я поверила, что у этой детины рыльце в пушку. Юра, а что за место такое с едой? — с каждым словом всё более успокаиваясь, женщина проникалась интересом и возможной выгодой знакомства.

— Супермаркет «Стопроцент» около двенадцатиэтажки перед рынком. Мы его несколько дней назад ночью раскапывать начали с детьми, потом с бандюками повстречались… — Юрий начал свой рассказ и немедленно пошёл к импровизированному очагу. Все последовали за ним, кому хватило места — опустились на стулья. Тётка слушала внимательно, переспрашивала некоторые моменты, как будто не верила оратору и хотела уличить его во лжи, нет-нет, да поглядывая на новоприбывшего. Лена тем временем повела младшего брата в большую белую палатку. Парень бросил плащ на спинку стула, на котором в пол-оборота сидел пожилой мужчина. Пока Юрию удалось окончательно завладеть вниманием выживших и женщины-командирши, здоровяк проследовал за девочкой, впрочем, не без провожающих его взглядов, но скорее любопытных, чем подозрительных. Лена с Мишей скрылись за входной занавеской, по сути — свободно висящей простынёй, слегка измазанной кровью ближе к полу.

…Кровь… Боль… Смерть…

В голове под маской забурлили мысли, во рту появился густой солоноватый металлический привкус, руки и грудь окаменели. Парню показалось, что он слышит и даже чувствует биение сердец всех, кто остался за спиной, страх смерти так и веял в прорезь маски от входа палатки. Резкий всхлип, раздавшийся из-за простыни, вернул его в реальность. Он сглотнул, внезапно ставшую вкусной, слюну.

Отстранив занавеску, на цыпочках шагнул вперёд. В палатке, вдоль обеих стенок, стояли узкие кровати и раскладушки, около них в ряд, словно фонари в парке, возвышались самодельные стойки с капельницами. На койках были люди. Одни — ранены, с бинтовыми повязками, другие — пострадали от радиации, об этом говорили обширные плеши в волосах и покраснения кожи. У тех, кто облучился сильнее — кожа сходила целыми лоскутами, оставляя жёлто-красные участки обнажённого мяса, покрытого слизистыми выделениями и гноем. У двоих — глаза выжжены, сплошные серые с красными капиллярами бельма на зрачках.

У всех их, в независимости от тяжести ран и увечий, страх смерти оставил отпечаток на лицах. Безымянный гигант медленно шёл между двумя рядами коек. Раненные и облучённые, кто ещё мог видеть, смотрели на чёрную фигуру широко открытыми глазами. Кто уже был не зряч — почувствовали его присутствие, съёживались и трусились на койках, как если бы их резко начало морозить… Хотя это мог быть просто холодный сквозняк от входа в убежище.

Внутри палатка разделена на две части перегородкой из двух шкафов, стоящих обратной стороной к больным, между ними, такой же занавеской, как на входе, натянута ещё одна простыня, но, в отличии от первой — гуще измазанная кровью. Кое-где пятна были совсем свежие, ещё блестящие. Парень без брезгливости отодвинул её и зашёл внутрь.

…Операционная…

Небольшое помещение. Бетонный пол стал тёмно-коричневым. Подошвы липнут к нему и отстают с влажным треском. В центре — два сдвинутых кухонных стола, их крышки, выполненные из светлого дерева, начисто вытерты, но всё остальное — чёрное, от запекшейся крови.

Около стола, спиной ко входу, на более-менее чистой табуретке сидела девушка в некогда белом халате, перед ней — раздетый до пояса Миша. На его груди, с лева внизу — сине-багряное пятно. Справа от входа, перед шкафом стояла Лена, она вычёсывала грязными ногтями засаленные волосы, глядя в зеркало, стоящее на полке. На других полках, прикрытые полотенцами, были разложены хирургические инструменты, планки таблеток, рассортированные в каком-то особенном порядке, бутылочки и пакеты с составами для капельниц. Переведя взгляд на вошедшего, Лена замерла, продолжая держать прядь волос тоненькими пальчиками. Её приоткрытые губы обнажали белый ровный ряд аккуратных зубов. Девушка в медицинском халате внезапно заговорила, губы Лены дёрнулись, и она повернулась к брату.