Не могу больше (СИ)

Рука скользнула в мягкое тонкое кружево трусиков, и пальцы нетерпеливо погрузились во влажное тепло, вызвав у обоих негромкие стоны. Мэри едва заметно насаживалась на пальцы, углубляя проникновение, и истекала соком, подводя Джона к пиковой точке возбуждения. Ему до колотящей дрожи хотелось немедленно войти в неё, но эта откровенная ласка была так невероятна и так сладка, что не было сил остановиться.

Но Мэри и сама уже ждала продолжения, прижимаясь теснее разгорячённым телом, обвивая руками призывно и сильно.

Внутри было горячо и тесно, и Джон не мог уже сдерживать нетерпенье. Он двигался в Мэри мощными толчками, упиваясь забытыми ощущениями, пьянея от близости женского тела. Ритмичными рывками девушка приподнималась навстречу, делая проникновение предельно глубоким и добавляя наслаждению дополнительную остроту…

…Первый раз Джон заснул без снотворного, чувствуя лёгкость освобождения. Гибкое горячее тело спящей рядом женщины укутывало расслабленной негой и согревало молодым, щедрым теплом. Одиночество наконец отступило.

Но утром Джон проснулся как обычно, только сегодня «Шерлок» почему-то прозвучало вопросом, и впервые за эти невыносимые полтора года Джон не задохнулся, произнося его имя.

*

Через месяц Мэри стала его женой, и Место незаметно стало домом, куда Джон с удовольствием возвращался. Их жизни переплелись так легко и естественно, что он уже не мог представить, что было как-то иначе. Они были именно вместе, во всех смыслах этого слова.

Но Джон никогда не говорил жене о любви. И ни на один день не забывал о Шерлоке. Нет, он перестал уже навязчиво о нем думать, терзаясь бесконечными воспоминаниями. Как человек не думает о своём сердце, просто зная, что оно у него есть.

Мэри помогла ему вернуться в реальность, и Джон был очень ей благодарен. Он будто впервые оглянулся по сторонам и с удивлением обнаружил, что жизнь не остановилась. Жизнь кипела, наполненная повседневной суетой, и именно этого Джону не хватало всё это время.

Вокруг были люди, и Джон вдруг подумал, что за полтора года ни с кем так и не сблизился настолько, чтобы это можно было назвать хотя бы приятельскими отношениями. Он ужаснулся тому, насколько был одинок в своем горе. К дружбе Джон не стремился, но простого человеческого общения ему всё это время явно недоставало.

Джон возвращался к жизни, словно выздоравливая после изнуряющей тяжелой болезни, и каждый шаг этого выздоровления давался ему с трудом.

В их с Мэри жизни появились Алекс и Грейс, и Джон осознал, что впервые за долгое время в его так ревностно охраняемое пространство вошёл человек, которого когда-нибудь он сможет смело назвать своим другом.

========== Глава 3 Простая жизнь ==========

Простая незамысловатая жизнь, которую Джон теперь вёл, помогла ему осознать: всё вокруг создано для него, и долгое время только и ждало, чтобы Джон протянул руки и взял то, что принадлежало ему по праву живущего. И живого.

Утренняя газета, как свидетельство непрерывного течения жизни; кофе, переставший быть горькой обжигающей жижей и превратившийся в бодрящий ароматный напиток; негромкое уютное бормотание телевизора и заспанная Мэри, обвивающая теплыми после сна руками — всё это наполняло Джона радостью вновь обретенного равновесия, избавив его от ощущения стремительного падения в пустоту.

Всё стало очень просто. Живой — живи. Эта истерзанная оболочка, скрывающая черноту хронической боли, могла рассыпаться в один миг. И этот миг был уже очень близок.

Если бы не Мэри.

А теперь была утренняя газета, и было ощущение полноты жизни. Такой простой, такой обыденной и такой наконец-то имеющей смысл.

Всё стало гораздо легче. Мир, где Джон чувствовал себя ненужным обломком затонувшего корабля, вдруг перестал быть враждебным и бесприютным. И если это и не было полной гармонией в понимании Джона, во всяком случае, это было жизнью, наполненной теплом и светом.

В такую жизнь легко могли войти новые отношения.

*

Только вот Шерлок. Шерлок, который теперь ему снился. Он появлялся в каждом сне, будто только и ждал наступления ночи. Такой, как всегда. Не окровавленный, не летящий навстречу навек поглотившей его земле. Почти каждую ночь Джон проживал вместе с ним небольшой кусочек их прежней жизни, и в течение дня воспоминания об этом не отпускали его ни на минуту. Воспоминания не мучили и не терзали. Они органично вплелись в его новую жизнь и стали её неотъемлемой частью, разделив напополам его сердце.

Мэри и всё, что их ожидало.

Шерлок и всё, что безвозвратно ушло, чего никогда уже больше не будет.

*

Алекс сам подошел к нему и приветливо улыбнулся.

— Привет, Джон.

По сердцу резануло так больно, что потемнело в глазах. Именно так всегда говорил Шерлок. Интонация, особенное тепло, можно сказать, интимность, обычно не свойственные его другу, но чутко улавливаемые, стоило только прозвучать этому «Привет, Джон».