Не могу остановиться. Откуда берутся навязчивые состояния и как от них избавиться

Напротив, в случаях, когда покупка лишних вещей является по-настоящему компульсивной, она приносит нечто большее, чем временное избавление от тревоги. Как патологические накопители почти не получают радости от своих вещей, которые являются, скорее, подношениями, призванными умиротворить грозных богов тревожности, так и компульсивные покупатели испытывают тревогу и подавленность, пока не купят что-нибудь, после чего их отпускает. «Имеет место растущая тревога, которую можно снять, лишь пойдя в магазин и сделав покупку, — объяснила Эйприл Бенсон. — Вы чувствуете себя вынужденными сделать то, чего на самом деле не хотите». От 40 до 80% таких людей также имеют тревожное расстройство. К этой группе относятся истинные компульсивные покупатели, такие как Дженни. Она не импульсивно схватила выброшенный кем-то шарф или закупила пасту из анчоусов на всю оставшуюся жизнь и не получила особого удовольствия от своих действий. Нет, она долго и упорно противилась внутреннему голосу, твердившему: «Чувствуешь? Чувствуешь, как у тебя перехватывает горло, а сердце колотится как сумасшедшее? Это твое подсознание говорит, что если ты не возьмешь эту вещь, то будешь страдать неизвестностью, как если бы твой любимый попал в авиакатастрофу, и ты не знала, выжил ли он».

«Тревога, которую испытывает компульсивный покупатель, необязательно связана с чем-то конкретным, — сказала Бенсон. — Это может быть страх "оказаться за бортом", например оставшись без предмета гардероба, который носят все, или пропустив июльскую распродажу в Nordstrom». Часто тревога связана с самооценкой или с чувством неполноценности («Если я могу себе позволить очередной мешок вещей из H&M, значит, до нищеты мне далеко, верно?») или порождается мыслью о том, что случится, если не сделать покупку. Одна клиентка психолога Рэнди Фроста как-то раз увидела в телемагазине щенячий помет. Когда на них не нашлось покупателей, ее охватили опасения, что щенкам будет больно «сознавать», что они никому не нужны. И купила всех шестерых, чтобы они могли чувствовать себя желанными, тем самым избавившись от тревоги по этому поводу.

Человек совершает компульсивные покупки, поскольку это облегчает его угнетенность и тревогу, но не получает от этого удовольствия, во всяком случае, не больше, чем при мысли «А хорошо было бы избавиться от страха за свою жизнь». Подлинная компульсия в том смысле, в котором я употребляю этот термин, — в соответствии с представлениями рождающихся на наших глазах нейронаук — дарит облегчение, а не радость. Приведу пример: шестидесятилетняя женщина лечилась от патологического накопительства в рамках исследования Бостонского университета. Придя к ней в первый раз, врачи даже не смогли войти в дверь ее жилища и вынуждены были общаться с ней на подъездной дорожке. Софи согласилась в качестве первого шага рассортировать свое имущество по трем категориям — сохранить, подарить, выбросить, — пометив цветными стикерами. Все шло прекрасно, пока однажды ей ни с того ни с сего не позвонил отец-алкоголик — впервые за пятнадцать лет. При звуках его голоса Софи охватила такая тревога, что она сделала единственное, что, как ей было прекрасно известно, могло ее ослабить: кинулась в магазин и купила восемь пылесосов. Дженни трактовала свои приобретения как «возведение стен» между собой и внешним миром со всеми его притязаниями и жестокостями. Так и Софи видела в покупках защиту от возвращения к прошлому, от которого сумела бежать.

Корни ониомании

У большинства людей, лечащихся от компульсивного приобретательства, проблема возникает в позднем подростковом или раннем юношеском возрасте, когда человек обретает бо́льшую свободу выбора, относительную финансовую независимость (многие подростки подрабатывают присмотром за маленькими детьми и стрижкой газонов), а также — ведь это Америка! — права на управление автомобилем. Зависимости между конкретикой жизненного опыта в этот период и риском стать компульсивным покупателем не выявлено.

К тринадцати годам Дебби Роэс успела убедить себя, что другие ученицы ее школы в Сан-Карлосе, богатом пригороде Сан-Франциско (родители Дебби относились к среднему классу), привлекательнее, круче, умнее и популярнее, чем она могла бы стать даже в самых смелых мечтах. Вдобавок эти девочки каждый день появлялись в новых сногсшибательных нарядах, и Дебби могла поклясться, что ни один не надевался дважды. «Помню, как терзалась, что не соответствую уровню, — призналась она мне. — Я отчаянно хотела быть такой, как они, но чувствовала, что этому не бывать».