Не могу тебя забыть

— Ну конечно, — не поверил Илья. — Вот поэтому я и предлагаю тебе заработать. Мне на самом деле очень нравятся твои картины, и я действительно хочу их купить, не только для того, чтобы помочь тебе материально, но и для того, чтобы доставить себе удовольствие.

— Нет, честно? Тебе нравится то, что я рисую? — никак не могла поверить Юлька.

— Вот те крест! — поклялся шутливо Илья, перекрестился и спросил: — Продашь?

— Выбирай! — улыбнулась Юлька и повела рукой. — Только при условии, что не за пятьсот баксов. Здесь в основном акварели и графика, а они столько не стоят, даже если очень захотеть!

Отставив чашку на небольшой столик, Илья встал и прошелся по квартире, расставляя все работы, чтобы как следует рассмотреть. Юлька включила свет и отошла в уголок, застыв в ожидании. Илья долго и внимательно рассматривал работы, переходил от одной картины к другой, брал их в руки, подносил к свету, ставил на место и начинал просмотр заново.

Он отобрал десять картин. Юлька захлопала в ладоши, запрыгала на месте.

— Ты такой молодец! Ты угадал, понял! Это самые лучшие, я их люблю больше всех!

Они торговались, — Юлька занижала цену, Илья завышал и настаивал на своем. Характеры у обоих были еще те, споры разгорались, но им все-таки удалось найти компромисс — двести долларов за работу. Илья отсчитал деньги, которые специально взял с собой.

— Ну что, будем оформлять договор? — пошутил он.

— Нет, здесь все по-другому. У меня есть так называемое разрешение, что-то вроде лицензии, оно дает мне право рисовать, продавать и дарить свои картины. Тебя могут и не спросить, что ты везешь, посмотрят — и пропустят на таможне, а могут потребовать документ. Поэтому я напишу тебе доверенность на доставку моих работ в Москву и поеду тебя провожать. Ты когда уезжаешь?

— Завтра днем, самолетом. Ну все, Рыжик, спокойной ночи, завтра я за тобой заеду.

Юлька его проводила.

…На таможне никто не спросил у него про картины, и только Юлька, загоняя назад рвущиеся слезы, махала ему рукой.

Юлька откинула плед и встала с кровати. Где же Кирилла черти носят? Именно сегодня! Те, кто где-то носили Кирилла, словно услышали ее вопрос — зазвонил телефон.

— Юлик! Привет, — услышала она голос Кирилла. — Я сегодня не приду.

— Понятно, — вздохнула Юлька. — Я ужин приготовила.

— У нас тоска? — спросил он, меняя тон с веселого на озабоченный.

— Что-то вроде того. Вечер воспоминаний.

— Не перестарайся! С этим делом надо быть аккуратным, а то можно в такие дебри зарулить, что под утро решишь, что жизнь дала трещину и ты сплошная бяка.

— Буду осторожной, — пообещала Юлька.

— Может, Кару пригласишь, раз у тебя такое настроение? Посидите, хлопнете чего-нибудь?

— Нет, мне надо самой разобраться, — вздохнула она.

— Может, мне прийти? — Она услышала испуг в его голосе.

— Да ничего страшного! Что ты испугался?

— Ну, смотри. А твой ужин я съем за завтраком. Нежно целую в рыжую макушку и белый носик! До завтра!

— Пока.

Значит, Кирилл не придет домой, как случается с ним частенько, и, следовательно, у нее не будет повода для прекращения фильма под названием «Не любите, девки, старших — выбирайте молодых!».

Через день после того, как улетел Илья, Юлька обедала в том ресторанчике, где они были по «индивидуальному» проекту. Когда она попросила счет, к ней подошел хозяин и, приветливо улыбаясь, сказал:

— Мужчина, с которым вы были у нас, оплатил пять ваших обедов вперед.

Юлька даже рот открыла от удивления. Ну и Илья, как он лихо, по-гусарски! А?

— Он вас очень любит, — сделал свой вывод хозяин ресторана.

«Ага! — язвительно подумала Юлька. — Любит, маленькую сестричку, доченьку друзей!»

Но и эти мысли не смогли испортить ей настроение. Она улыбалась весь день, вспоминая об Илье.

Когда до отъезда из Праги остался месяц, Юлька считала дни, часы, минуты — так она соскучилась и рвалась домой, в Москву, к родителям, друзьям, бабушкам-дедушкам, к Илье!

Она приехала и закрутилась в радостных встречах, рассказах, поисках работы. Но ничто не могло ее отвлечь от мыслей об Илье и она думала о нем не переставая, сохраняя внутри тепло дня, проведенного в Праге и давшего ей немного надежды.

«Позвонить? — спрашивала она себя по сто раз за день. — Нет, он же знает, что я приехала, и не звонит, значит, занят, или я ему, как обычно, без надобности!»

И тут же находила оправдание Илье, подпитывала свою такую робкую надежду: «А может, он не знает, что я в Москве!» — но спросить у родителей Юлька почему-то не решалась.

Может, из-за той же глупой надежды — не стоит знаниями расставлять точки над «i», лучше представлять себе, что он не в курсе ее прибытия в Первопрестольную.

Илья позвонил.

Этот звонок и все, что произошло после него, перевернули, искорежили ее жизнь, убивая в страшных пытках остатки, а может быть, первые ростки надежды.

Не любви. Надежды.

— О господи! Неужели и через это надо еще раз пройти и пережить?! — возмутилась Юлька.

Она быстро прошла на кухню. Бокал вина, выпитый несколько часов назад на фоне легкой ностальгии, ей не помог. Такие воспоминания надо заливать совсем другими напитками!