(не) Мой Боно (СИ)

— Секунду, Люцик, — отстраняется от меня и тянется за презервативами на полке в ванной. Не сводя с меня потемневших глаз, вкладывает в мою руку пакетик с презервативом, хрипло проговаривая, — хочу, чтобы ты сама его надела.

Как завороженный, наблюдает за тем, как я зубами разрываю шуршащую упаковку и раскатываю резину по его стояку. Остальное он делает сам, припадая к моим губам, и снова вжимает меня в стену, подхватывая под ягодицы. Он знает, как мне нравится, поэтому грубо входит, замирая лишь на момент, глухо застонав от того, как я сжимаю его внутри эластичными стенками. Я сама толкаюсь ему навстречу, стимулируя к действиям.

Комната наполняется нашими стонами, здесь становится еще жарче. Оба отпускаем контроль, на ощупь ловя искусанные губы, чтобы испить эти стоны, которые усиливают волны возбуждения. Мы оба знаем: удовольствие граничит с болью. Безумие доставляет эйфорию. И Боно умеет совмещать всё это в одном флаконе, нежно лаская мою чувствительную кожу и до крови кусая распухшие губы.

Он чувствует, что мне нужно еще совсем немного, чтобы кончить, и начинает двигать бедрами еще быстрее, грубо наматывая мои волосы на кулак, нападая на нежную шею. Мокрые поцелуи спускаются к груди, закусывая соски.

— Ро-о-ом, — начинаю хватать воздух ртом и впиваюсь в его спину ногтями, содрогаюсь в оргазме. Боно делает во мне еще несколько глубоких толчков и замирает, кусая напоследок меня за шею.

Пытаюсь восстановить дыхание, вытирая пот с висков, и отвожу взгляд от Ромы. Он тоже тяжело дышит и вновь хватает меня за лицо, вцепляясь в губы ласковым поцелуем.

— А теперь можно помыться, — довольно улыбается, убавляя напор воды.

Теплые капли приятно ласкают тело, пока Боно неторопливо взбивает в ладонях гель для душа, всё так же не сводя с меня глаз.

Внимательно слежу за тем, как он намыливает мою кожу сантиметр за сантиметром, постепенно спускаясь ниже. Блаженство забирает в свои сети, позволяя расслабиться. Но лишь до момента, пока Боно не спускается до низа живота и замирает. Я напрягаюсь. Знаю, почему он остановился, и внутренне сжимаюсь. Открыв глаза, сталкиваюсь со стальным взглядом Ромы.

— У тебя шрам, — протягивает он, проводя пальцами по рубцу внизу живота.

— Это тебя не касается, — хватаюсь за лейку и нервно начинаю смывать с себя пену, — я сама могу себя искупать. Не надо со мной, как с маленькой.

Сам того не осознавая, он откидывает меня в прошлое. Туда, на три года назад, где было очень больно и страшно. Где не хотелось жить и никого не было рядом. Где его не было, потому что сбежал, оставив наедине со всеми трудностями. И сейчас, включив кипяток, я пытаюсь отвлечь себя от тоски, которая снова начинает щемить в груди, и слез. Но те уже предательски стекают по лицу.

Улыбайся, Ника. Несмотря ни на что, улыбайся. Ты справишься.

— Ты сейчас себя сваришь, дура, — сильные руки вырывают лейку из рук и выключают воду, а после прижимают к твердому, как камень, телу.

— Этот кипяток ничто по сравнению с тем адом, в котором я варюсь уже три года!

— Тсс… Успокойся, Люцик. Я рядом. Всё хорошо. Это всё в прошлом.

— Это никогда не будет в прошлом. Это мое настоящее и будущее. Где ты был раньше, когда это было так нужно? Зачем ты мне сейчас?

— Все совершают ошибки, Люцик, успокойся, — пытается меня успокоить, но своими словами наоборот еще сильнее распаляет.

— Ошибки? — я вырываюсь из его объятий и выскакиваю из душевой кабинки. — Так ты это называешь? Ошибка? Для тебя все человеческие жизни — это ошибка?

Услышанное выбивает последние остатки самообладания, выпуская наружу фурию под названием истерия. Она не знает, где нужно остановиться, потому что стоп-кран не предусмотрен. Меня трясет от бешенства. Хочется всё крушить и ломать, в частности, Боно, который пристально наблюдает за моими действиями.

— Это ты ошибка, Боно, — цежу, с трудом беря себя в руки, — похотливая ошибка, которую я буду ненавидеть до конца своих дней. Трусливая оплошность, которая поджала хвост при первых же проблемах и сбежала.

Высказав всё, что думаю о нем, замолкаю. Боно продолжает стоять на месте, исподлобья буравя меня ледяным взглядом. Я начинаю мерзнуть, несмотря на скопившийся в ванной пар. Чувствуя дискомфорт от своей наготы, торопливо собираю разбросанные по полу вещи, надевая их на себя, и выскакиваю в коридор. Успеваю натянуть топ, и тут из ванной выходит Боно. Он тоже одет и с интересом наблюдает за мной. Поджатые в ровную линию губы говорят о его настроении: слова задели.

— Далеко собралась? — слышу позади себя, когда пытаюсь открыть замок. Затем Рома разворачивает меня к себе, вдавливая в дверь. — Я тебе разрешал идти?

— А я должна спрашивать разрешение?

— Пока ты отрабатываешь долги своего папаши в «Спектре», ты работаешь на меня. И сегодня я снял тебя до утра. Будь добра исполнить всё, что с тебя причитается.

Он не шутит. На этот раз Боно серьезен. Он меня не отпустит. Мои слова уязвляют его, и теперь он отыгрывается. На мне. На той, кто посмела указать ему на ошибки.