(не) Мой Боно (СИ)

Проходя в душ мимо Ники, стараюсь не смотреть на нее, хотя глаза автоматически поворачиваются в сторону Люцика. Уже стоя перед зеркалом, смотрю на свое отражение и хмурюсь, заметив на шее след от яркой помады. Жанна. Сучка, пометила. Наверняка Люцик видела эти следы, да и чувствовала. Я насквозь пропитан духами этой дамочки, которая откровенно вешалась на меня в баре, пытаясь залезть в штаны. Еще одна шлюха, на которую у меня не встал. Люцик удовлетворила мой голод, и член на ночь взял целибат, договорившись и с мозгом, который вызывал в голове рвотный рефлекс на всех этих шалашовок. Опускаться после Ники до шлюх не хотелось.

Вот только эта гребаная помада с едкими духами демонстрируют совсем другую картину. Люцик, наверняка считает меня последней мразью: трахнул ее, а потом пошел кутить дальше. Хотя что я оправдываюсь? Я ничего ей не обещал, мы друг другу никто.

Внутренний монолог еще больше меня злит, и рука неосознанно сжимает зубную щетку, ломая. Я пытаюсь оправдать свое поведение? Перед кем? Ничего с Доминикой у нас нет и быть не может. Точка. Сейчас отвезу мадам на квартиру и забуду о ее существовании. Нам с ней не по пути.

Пока я был в душе, Ника уже вытащила из духовки мясо по-французски и нарезала салат. На барной стойке стоят две тарелки и кофе. Мой любимый — эспрессо. Помнит.

Сажусь на стул и сталкиваюсь с обиженным взглядом девушки, словно это я ей наговорил кучу дерьма. Нет, дорогуша. Извиняться точно не буду. У каждого своя правда в этой ситуации, и никто из нас не пойдет на уступки. Мы это понимаем и идем на принцип.

— Ешь, приятного аппетита, — бурчит Доминика, взяв в руку вилку. Привычно закидывает одну ногу на стул, обнимая ее рукой, и начинает есть.

Я же напряженно смотрю на свою тарелку и кофе. Пахнет аппетитно. И голод дает о себе знать скручиванием желудка. Но так просто есть я это не буду.

— Ну-ка, — обращаюсь к девушке и пальцем пододвигаю к ней тарелку, — пробуй.

Ника удивленно смотрит на меня, не понимая, что я хочу ей сказать.

— Невкусно, что ли? Ты же даже не попробовал.

— Сейчас попробуешь ты, а потом я.

— Ты что, думаешь, я тебя отравить решила? — щурится, искривляя губы. — Возьми мою порцию?

— Мне не нужна твоя порция, ешь эту.

— Да ради бога! — закатывает глаза и пододвигает к себе тарелку, начиная быстро закидывать в себя ароматную картошку с сыром. Она хаотично тычет вилкой в тарелку, уничтожая еду, показывая, что ест с каждого края и не боится. Затем вспоминает и про кофе, хватая черный бокал, но тут уже я перехватываю ее руку и отбираю тарелку.

Девушка с недоумением наблюдает за тем, как быстро пустеет моя тарелка, и облокачивается на стол локтями, поддерживая лицо ладонями.

— Я видела всякие приколы. Кто-то лук заставлял вылавливать из супа, кто-то от грибов нос воротил. Но ты, Рома, побил все рекорды. Ты серьезно думаешь, что я тебя убить хочу?

— Ты на себя со стороны посмотри. Плюс ты должна помнить, я не беру еду из чужих рук.

— Раньше же брал… А, ну да. Там тоже что-то вначале было такое. Не сложно так жить?

— Нет, а тебе? — она сталкивается с моим холодным взглядом и отводит свой. Наверное, ей тоже сложно.

Ника встает со стула и забирает тарелки, относит их к мойке. Пока она моет посуду, я собираюсь и показываю ей на выход, играя с брелком от сигнализации. Ника хватает свой клатч и выходит из квартиры, торопливо спускаясь по лестнице. Когда она, запыхавшаяся, выскакивает из подъезда, я уже жду ее внизу. Убежать не удалось. В нашем доме, к ее сожалению, слишком шустрый лифт. Но попытка меня забавляет.

***

Ника

В машине мы не разговариваем. Боно едет в сторону квартиры, где я теперь живу с девчонками, и старательно делает вид, что меня не замечает. Да и я не горю желанием с ним общаться. О чем говорить с человеком, который вчера одной фразой снова показал свое нутро? Надо было и в самом деле подсыпать ему пурген в кофе, чтобы не расслаблялся. Но хорошая мысль приходит всегда после.

Размышления прерывает звонок телефона. Я лезу в клатч в поисках мобильного. Приходится вытащить свой блокнот, потому что аппарат, по всемирному закону подлости, оказывается на самом дне. Вижу, что звонит Сава, сначала хочу взять трубку, но решаю перезвонить позже, не при Боно. Убирая телефон обратно, вижу, что Рома с интересом смотрит на фотографию, которая выпала из блокнота.

Я не успеваю первой поднять с пола снимок, Рома опережает и, взяв карточку в левую руку, с интересом начинает ее разглядывать.

— Отдай, пожалуйста, — прошу, начиная нервничать. Эта фотография мне очень дорога, и я никому не разрешаю ее трогать.

— Что это?

— Фотография, не видишь, что ли? Отдай! — пытаюсь вырвать снимок, но мужчина уворачивается, паркуясь напротив дома.

— Я не слепой. Кто изображен на ней? — он поворачивается ко мне, ожидая ответа.

— Это мои родители, Ром, — устало отвечаю и снова протягиваю руку к снимку.

— Твою мать я узнал, но рядом с ней же не Фрязин, — на этот раз он возвращает мне карточку и смотрит с прищуром в глаза.