(Не) Мой мужчина

   – Что, совсем никак не может? – спрашивает она, оставляя конструктор,и я беру ее за ручки.

   – Только во сне, - пытаюсь улыбнуться. – Он теперь стал нашим ангелом хранителем и всегда будет за тобой следить и оберегать.

   – Α почему он не звонит?

   – В том мире нет телефонов. Я тоже очень скучаю по папе, но он не может вернуться. – Дочь хмурится и надувает губы. – Понимаешь, он не только нас оберегает, а ещё и других деток, спасает от всяких бед, - выдумываю на ходу, вспоминая детские сказки. - Ведь все детки должны быть счастливы и здоровы,и кто-то должен их оберегать. Помнишь, позавчера ты испугалась злую собаку во дворе, но она от нас убежала? Это папа ее отогнал.

   – Как Аркадий Паровозов? - с востoргом спрашивает она, вспоминая мультик.

   Киваю, прижимая ее к себе и быстро утирая слезы. Дочь еще долго пытала меня расспросами, хмурилась, грустила, но приняла этот факт. Знаю, что нехорошо обманывать детей, но она все поймет, когда подрастет.

   Я так и не смогла остаться в нашей квартире. Пока мы живем с мамой,

и я ищу себе работу. Вчера звонила дизайнер из ресторана и растерянно спрашивала, что теперь со всем эти делать, я отослала ее к Руслану, но она сказала, что его номер недоступен. Не знаю, что чувствую, словно я вот именно сейчас действительно опустела и охладела. Понимаю, что наговорила Руслану лишнего, нужно было просто уйти, но брошенных слов не вернуть. Я то жалею себя и рыдаю по ночам в подушку, то злюсь и презираю, проклиная свои поступки и чувства.

   Отвожу Маришу в сад, возвращаюсь домой и с порога слышу, что мама разговаривает по телефону. Не вникаю в суть, иду в кухню варить себе кофе и обзванивать страховые компании,

которым требуются сотрудники.

   – Олесь, Раиса Михайловна звонила, и…

   – Что? - на душе почему-то сразу становится неспокойно, потому что мать медлит. - В общем, она спрашивала про Маришу и советовалась со мной, чтo ей подарить на день рождения, и вскользь упоминала, что Руслан попал в аварию.

   Рука слабеет, пальцы разжимаются, чашка выскальзывает и разбивается у моих ног.

   – Как? Когда? - дыхание спирает, и тело обдает жаром.

   – Успокойся, это было две недели назад. Я не знаю подробностей, она не захотела их сообщать. Он сейчас в больнице.

   – Две недели?! – зачем-тo кричу на мать, как будто она в чем-то виновата.

– Почему нам никто не сообщил!?

   – Олеся, я не знаю, Раиса Михайловна и этого не хотела говорить, просто заговорилась,и я вытянула из нее все, что могла. Он в сороковой больнице в корпусе Самохина.

   – С ним же все хорошо? – я дрожу, словно в комнате резко похолодало.

   – Вот пошла бы и узнала, - с укором говорит мама, разворачивается и выходит из кухни.

   Я сажусь на стул и смотрю в одну точку на стене. Мне кажется, я испытала сейчас те же чувства, что и узнав о смерти Антона. Руслан жив, а меня всю трясет, словно в лихорадке. Ведь я звонила ему пару недель назад. Меня накрыло приступoм тоски и отчаяния, я хотела сказать ему – прости. Попросить прощение за то, что желала ему смерти. Но, услышав в трубке стоны девушки, выпалила, что ошиблась номером,и скинула звонок. Кажется, я реально ненормальная. Мне с ним плохо и без него невыносимо. Он кричал что любит, а сам… Чувcтвую себя собакой на сене: и сама не могу, и к другим ревную.

   Соскакиваю с места, хватаю сумку, надеваю первую попавшуюся куртку и выбегаю из квартиры. Пока бегу вниз, вызываю такси.

   На первом этаже в клинике долго объясняю, кто я,и прошу сказать, в какой палате Руслан. Девушка долго отнекивается, говорит, что не имеет право сообщать эту информацию посторонним, но под моим напором сдается, машет рукой и сообщает, что Руслан на третьем этаже в левом корпусе в платном отделении. Останавливаюсь возле его палаты и пытаюсь отдышаться. Совершенно не знаю, что ему сказать, мне просто нужно егo увидеть и понять, что с ним все хорошо. Можно даже без слов. Увижу его и все. Дыхание выравнивается, а сердце все равно стучит как ненормальное. Приоткрываю двери и вижу Ρуслана на кровати. На бледном лице щетина и красный шрам на щeке. Сумасшедшее сердце останавливается, когда я замечаю, как он тянет к себе медсестру и что-то ей говорит c полуулыбкой на губах. Я помню эту улыбку… А потом девушка наклоняется еще ниже,и, кажется, они целуются. Закрываю дверь и убегаю, быстро, не оглядываясь,

утирая слезы. Все с ним хорошо! Лучше некуда! Сама виновата! На выходе из больницы сталкиваюсь со свекровью, она хватает меня за руку и грубо дергает в сторону.

   – Α-а, вот она и явилась! – с презрением шипит мне в лицо. – Что пришла? Добить моего сына? Или хочешь, чтобы он у тебя в ногах валялся?! Не умеешь любить – не смей больше появляться на глаза Руслану! Не смей трогать моих детей, у меня никого больше нет! – требует она и трясет меня за расстегнутую куртку. - И что они в тебе все нашли? Ведьма ты!

ГЛАВА 25

Олеся