Не мой, не твоя

Я смотрел на ее макушку, на поникшие плечи и не мог произнести ни звука — горло перехватило от нахлынувшей жалости. Молча присел на край стола второй кадровички, не сводя с Марины взгляда. Я не знаю, что нужно говорить в таких ситуациях, и нужно ли вообще что-то говорить. У меня так точно слов не находилось. И со своими вопросами я, наверное, зря сейчас пришёл, не вовремя.

Спустя минуту-другую она выпрямилась и снова посмотрела на меня с какой-то усталой обреченностью.

— Вы что-то хотели, Тимур Сергеевич?

Меня и раньше раздражал этот официоз, а сейчас и вовсе резал слух.

— Что с тобой? Какие-то проблемы?

Она покачала головой.

— Ну я же вижу.

— Я просто устала, — сухо ответила она.

Ну какой там «просто устала»? Она выглядела как человек, у которого вся жизнь под откос. Хотя с таким свекром неудивительно.

— А с жильем как? Нашла что-нибудь?

Она неопределенно повела плечами. Потом все же ответила:

— Нашла, благодарю за беспокойство. Вы за этим пришли или что-то хотели? — холодно спросила она, показывая, что откровенничать не собирается и вообще беседовать со мной ей неприятно.

Этим тоном, да и всем своим видом она старательно выстраивала барьер между нами. Наивная, не понимает разве, что плевать я хотел на её барьеры? И если надо, в два счета смету их к чертям.

Я пересел на её стол, сбоку. Она, явно не ожидая этого, заметно смутилась и чуть отъехала в кресле назад. Ну вот, холодной чопорности и как не бывало.

— За этим, — отставив одну руку и опершись ею о столешницу, слегка наклонился к ней я. — А ещё хотел сказать, что вчера меня посетил один товарищ. Какой-то там министр по фамилии Тиханович. Знаешь такого?

Марина так страшно побледнела, буквально на глазах. Бросила на меня затравленный взгляд снизу вверх, потом опустила глаза и глухо произнесла:

— Да, я знала, что он собирался к вам. Он рассказал вам про… видео?

Я кивнул, отгоняя всплывшие в мыслях мерзкие кадры. Не надо сейчас об этом думать, иначе снова меня понесет и точно никакого разговора не получится. Только вот как об этом не думать? Это ведь не просто засело в голове, оно намертво въелось.

Марина встала, отошла к окну. Я молча наблюдал за ней, призывая себя оставаться спокойным, не подходить к ней, не горячиться, а так хотелось выплеснуть всё, что кипело внутри…

— И что теперь? — наконец повернулась ко мне она и, сверкнув взглядом, спросила с вызовом. — Уволите меня? Или сначала поглумитесь?

— Да с чего бы? — удивился я. — Даже мысли не было.

— Ну а что тогда? Что вы хотите?

— Хочу понять, как такое вообще могло с тобой произойти. Ты же… ты ведь не такая.

— Разве? А какая? Вы сами сказали, что с другими надо тратить время на ухаживания, а со мной можно и так. Я уж молчу про незабываемый вечер в прошлую пятницу.

— Извини. — Я всё-таки подошёл к ней. — И за пятницу тоже извини.

— Да мне всё равно, — отмахнулась она и снова отвернулась к окну.

Я смотрел на неё и, невзирая ни на что, до безумия хотел обнять её. Идиотизм просто, но тянуло к ней настолько, что чуть ли не ломало. И сердце, как дурное, так и норовило выпрыгнуть.

— Почему этот старпер хотел, чтоб я тебя уволил? — спросил я, чтобы отвлечься от этой почти болезненной тяги. — Я так понял, ты с бывшим мужем за опеку над ребенком судишься? А этот старикан что, старается для сына?

Марина тотчас сникла.

— Для себя он старается. Игорю вообще дела нет до Оленьки. Это наша дочь. А Юрий Иванович… он, конечно, любит Олю, ну и считает, что я — плохая мать. Хочет забрать её у меня, точнее, уже забрал.

— Как так?

— Вот так. Деньги, связи — всё в ход пустил. Подкупил органы опеки, чтобы те составили липовый акт и изъяли её у меня. А еще оформили ему временную опеку. Так что мы не с Игорем судимся, а с ним.

— И когда у вас суд?

— Сегодня первое заседание было. Я отпрашивалась…

— И как всё прошло?

— Да никак, — Марина закусила нижнюю губу.

— Он и судью подкупил?

Она мотнула головой.

— Судью нет. С судьей нам повезло, мой адвокат говорит. Но он подкупил квартирную хозяйку, и меня выселили прямо накануне суда. И какая бы она там хорошая ни была, наша судья, но понятно же — отдать ребенка матери, которой жить как бы негде, она не могла.

— А найти другое жилье?

— Не все так просто. Я должна была предоставить судье акт о жилищных условиях. Так положено. Комиссия из опеки приходит, осматривает жилье и дает заключение, мол, условия для проживания ребенка подходящие, ну, или удовлетворительные. Акт у меня был, но на ту квартиру, откуда меня выселили. Поэтому судья дала нам отсрочку на месяц, чтобы я решила жилищные проблемы. Только я боюсь, что история повторится. Тиханович снова проделает тот же фокус, вот и всё. Он на всё готов. Вообще на всё, лишь бы мою Олю оставить себе.

— Да мало ли, на что он там готов. Но вообще это же хорошо, что она дала отсрочку? Это ж лучше, чем поражение. А за месяц всё решим и с жильем, и с этим Тихановичем, и вообще…

Марина кивнула, опустила голову низко-низко, снова кивнула, а когда заговорила, я понял по сдавленному голосу, что она плачет.