( Не ) мой ребенок

Невольно отступаю, как в замедленной съемке наблюдаю за тем, как он стаскивает с себя куртку, швыряет ее на кресло в гостиной. А потом начинает расстегивать пуговицы на рубашке.

Я не хочу видеть его без рубашки, а тем более голым. Меня стошнит!

От перспективы оказаться в постели с Антоном меня всю передергивает.

Тело сковывает животный страх. Что если Антон выполнит угрозу и возьмет меня силой? Я же беременна! Я не могу позволить ему навредить ребенку…

А Глеб? Что я ему скажу? Он же не терпит измен, вообще никаких. За недели наших отношений он повторил мне это всего раз двадцать-тридцать. Он с ума сойдет от такого. Я любым способом должна этому помешать.

Мозг начинает работать с огромной скоростью.

Нацепляю на лицо улыбку и елейным голоском отвечаю Антону:

— Милый, мне так приятно…

Он осекается, смотрит на меня как на инопланетянку.

— Что тебе приятно? — спрашивает недоверчиво.

Решаю потянуть время сколько смогу, попробую его заболтать. Авось удастся выскочить из квартиры и позвать на помощь.

— Что ты так меня добиваешься, — объясняю все с той же улыбкой. — Если честно, я думала, тебе все равно. Но ты примчался за мной в Москву, пусть и полгода спустя… Мне безумно приятно!

Саму воротит от того, что говорю, но Антон, кажется, верит. Тут же расплывается в довольной улыбке.

— Я знал, что ты меня на самом деле до сих пор любишь… Ну, раздевайся, не тяни!

С этими словами он скидывает с себя рубашку. Играет накачанными мышцами.

Всеми силами стараюсь скрыть неприязнь.

— Сейчас не могу, прости, — пожимаю плечами и продолжаю ему улыбаться. — Видишь ли, время неудачное. Мне сделали кое-какую процедуру, и секс будет небезопасен, но позже… Ты ведь потерпишь пару дней, правда, милый? Если, конечно, тебе интересен не разовый пересып.

— Ты права, разовый пересып мне неинтересен. Но если ты думаешь, что я поведусь на ту лабуду, которую ты только что мне наговорила, то нет, не поведусь.

И тут он начинает расстегивать ремень на джинсах.

— А я думала, ты изменился… — охаю максимально натурально. — Думала, ты понял наконец, что твоя импульсивность разрушила наш брак… А ты…

— Я изменился, — тут же начинает доказывать Антон. — Знаешь, как я изменился? Вообще подчистую! Другой человек!

Начинаю картинно хлопать ресницами.

— Тогда почему ты не хочешь немного потерпеть? Я же тебе только что объяснила…

— Я бы потерпел, конечно. Но я и так слишком долго терпел, — говорит он и начинает двигаться ко мне.

Выставляю вперед ладони:

— Я всего лишь прошу тебя немного подождать, и мы снова будем вместе. Давай улажу дела с Глебом, и потом я вся твоя. День, максимум два…

— Это долго, — говорит Антон, расстегивая ремень. — Но, если так настаиваешь, с традиционным сексом можем потерпеть. Так и быть я согласен на ротик.

— Ротик? — поначалу даже не понимаю.

Антон показательно расстегивает ширинку.

— Ну, туда тебе нельзя, но в рот же можно, так? Я знаю, ты это не любишь, но ты потерпи немного. Ты же понимаешь, я тебя хочу… Доставь своему мужчине удовольствие.

— Да вы охренели, мать вашу! — вдруг слышу взбешенный голос Глеба.

Глава 42. Рогатый олень

Глеб

Я как чувствовал, что творится что-то неладное…

В офисе сидел весь как на иголках после звонка Миры, уже и работа не работалась, и подчиненных хотелось послать куда подальше.

После того как получил на телефон фото с камеры, установленной в квартире Миры, немного выдохнул. Все же соизволила поехать за паспортом, хотя непонятно, почему так поздно. Но она там чересчур задержалась, как мне показалось. Сколько нужно времени, чтобы обшарить пустую квартиру? Пять минут, десять?

Дольше я сидеть в офисе уже не мог, распрощался со всеми, обещал быть, если что, на связи. Отправился за своей невестой, подумал, как раз заберу ее и поедем домой разговаривать разговоры. Лишний раз порадовался, что снял ей жилье неподалеку от работы.

Уже почти добрался до места, и тут мне на телефон прилетает новое фото с камеры. Какой-то незнакомый здоровенный мужик заходит в квартиру. Я как это увидел, чуть не врезался в едущий впереди седан. Кое-как дорулил до места назначения. Бросил машину и бегом в подъезд.

Я буквально долетел до квартиры с выпрыгивающим из груди сердцем, а тут картина маслом…

Дверь не заперта, хорошо хоть, не нараспашку, а в гостиной полуголый мужик ремень на джинсах расстегивает и вразвалочку приближается к Мире.

Главное, воркуют как голубки и не о чем-то там, а об оральных ласках!

Моя невеста! В мною же снятой квартире! С любовником, мать его…

Хватает же совести.

— Да вы охренели, мать вашу!

Залетаю в гостиную, готовый обрушить на головы этих двоих целый мир.

— Глеб! — охает Мира.

И почему-то несется именно ко мне. На шею, что ли, броситься хочет?

— Пошла в спальню! — ору на нее и указываю в сторону комнаты.

— Что? — не понимает она.

— Я сказал, в спальню!

Ей хватает ума послушаться. Она тут же юркает за дверь и закрывает ее за собой. Видно, понимает, что я сдерживаюсь из последних сил.

— Не смей орать на мою жену! — вдруг рявкает мужик.

И тут я понимаю, кто передо мной стоит.

— Антон Горцев, полагаю? — Смотрю на него с прищуром.