(не)мой шанс на счастье

Ира доверчиво жалась к Тамиру, кутаясь в его объятиях, дарящих такое желанное ощущение надежности и защищенности. Она возносила благодарные молитвы небесам, ведь уже не надеялась выбраться из темной пучины отчаяния. Однако голос Тамира, далекий и тихий сначала, вел ее вперед, становился громче, побуждая бороться с противной липкой тьмой, опутавшей ее сознание. Очнувшись, Ира увидела встревоженное не на шутку лицо любимого. И как только он прижал ее к себе, все страхи и ужасы отступили, обратились в прах. Теперь, когда Тамир рядом, можно было спокойно вздохнуть полной грудью.

Когда они выбрались на улицу, и Тамир понес ее прямо к автомобилям, сердце Иры защемило от чувства благодарности ко всем парням, что помогали вызволять ее с дочерью. Дверца большого внедорожника распахнулась и оттуда выпорхнула Ева с радостным воплем:

— Мамочка! Мама!

— Ева, кроха, ты цела! — воскликнула Ира и потянула к ней ладони.

Через мгновение девочка очутилась в таких же крепких объятиях отца, что и ее мать. Над ухом раздался грудной воркующий смех Алдарова, и Ира обняла его еще крепче.

Тамир поцеловал Иру в висок, и поднял глаза. На него смотрел Лодой с доброй усмешкой на губах, Карим, скрестив руки на груди, кивал и широко улыбался, а Виктор потирал ладони, не скрывая своей откровенного ликования. Будто уже знал, что после всеобщего праздника для всех них грядут великие перемены.

Ира открыла глаза и уставилась в потолок, выкрашенный в бледно-фисташковый цвет. Перевела взгляд в окно — солнце, уже редкий осенью гость, заглядывало внутрь, своими яркими и веселыми лучами. Ирина улыбнулась. Сегодня Тамир приедет за ней в клинику, в которую ее поместили под неусыпный надзор Артура Омаева. И нужно справедливо отметить, лечащий врач знал свое дело и любил его, потому что очень внимательно отнесся к своей пациентке, назначив ей ряд обследований и необходимую поддерживающую терапию после перенесенного, и обеспечив самый отменный уход.

При мысли о Тамире всё в груди замлело, сердце затопило нежностью и стало очень жарко. Ира была безмерно благодарна Тамиру за их с дочкой спасение. За то, что так быстро нашел их и не дал Роману возможности превратить Еву в подопытного кролика. За то, что вырвал ее саму из того душного кошмара. Ира зажмурилась, прогоняя ужасы прошлого, кажущиеся сейчас каким-то дурным сном. И почувствовала, как просыпается в ней сила, и причиной тому была забота, которой Тамир окружил ее каждую минуту. Он навещал стабильно три раза в день, следил, чтобы она хорошо питалась, чтобы ей было тепло и уютно, интересовался не скучно ли ей и что еще ей привезти, если этого не было. И всегда говорил о своей любви, делился сокровенными мечтами, крепко прижимал к себе, зацеловывал так, что губы ее покалывало от удовольствия, и желание просыпалось в каждой клеточке тела. А когда он утыкался носом ей в шею и нашептывал на ухо свои откровенные фантазии о том, как соскучился по ней, Ира алела как маков цвет.

Потянувшись, она непроизвольно переместила ладони на живот и отчего-то замерла, чувствуя внутри странный волнующий трепет. Мотнула головой — померещилось, наверное. Но потом заволновалась, анализируя некоторые мелочи, которые ей случилось наблюдать за собой. В последние дни пребывания в клинике ее немного подташнивало по утрам, хотя аппетит был зверский. Вот и сейчас заурчало в желудке. Ира глянула на часы и чуть сморщилась, понимая, что пора вставать. Сев на кровати, снова задумчиво коснулась живота и вспомнила какие-то недомолвки Артура, стоило спросить о своем состоянии. Врач явно что-то скрывал от нее. Ладно, сегодня при выписке она его уж точно прижмет к стенке, хотя интуиция подсказывала ей истинную причину своего состояния. Однако Ира пока не могла поверить в то, чего очень хотела.

Не успела спустить ноги с кровати, как в палату, больше напоминавшую Ирине, пусть и малогабаритную, но квартиру, не уступающую по комфортабельности и уюту дому Алдарова, ворвалась Ева. Ира мысленно поблагодарила лечащего врача, позволившего дочери находиться рядом круглые сутки, пока она выздоравливала. Он поселил ее в комнате, примыкающей к палате.

— С добрым утром, мамочка! — дочка плюхнулась рядом и обвила ручками Ирину.

— Привет, солнышко, — она обняла Еву, вдохнула родной аромат ее волос и чмокнула в макушку. — Ты уже позавтракала?

— Да. Артур — очень строгий. Не позволил мне навестить тебя, пока я не съела омлет и не выпила какао с круассаном, — доложила дочурка, довольно жмуря глаза.

Ира погладила Еву по голове и потянула ее на себя.

— Вот и умница. Ты ведь знаешь, мы сегодня уже домой поедем? — сказала Ира.

— Да, — неожиданно девочка притихла, склонила голову чуть набок и будто прислушалась. Подняла на мать глаза, сверкая красным огнем в зрачках, но ничего не сказала. Вот только ее маленькая ладошка начала непроизвольно поглаживать живот матери. Вдруг серьезно спросила: — Мамочка, ты себя хорошо чувствуешь?

— Я себя чувствую просто отлично, кроха! — звонко рассмеялась Ирина, соскочила с кровати и подхватила дочку на руки. — Лучше и быть не может!