(не)моё чудовище (СИ)

Я мою мясо и овощи, нарезаю и укладываю в специальное блюдо. посыпаю специями и сыром, сбрызгиваю оливковым маслом. Ничего особенного - реально сытное и вкусное блюдо на быструю руку. После - в духовку и на таймер. Осталось только дождаться своеобразного пиканья.

Ставлю чайник. Нарезаю салат и раскладываю на тарелках нарезку и фрукты. С подозрением гляжу на вино и оставляю в стороне, но Лев, с легкостью отыскав в шкафчике бокалы и выставив их на стол, откупоривает бутылку.

- Я же сказала - никакого вина, - говорю я, бросив взгляд на темно-зеленый сосуд с элитной маркировкой.

- Не вижу проблемы. Или ты предпочитаешь что покрепче? - усмехается Смирнов.

Я пренебрежительно хмыкаю, возвращаясь к своему занятию.

Но на деле осталось всего ничего - заварить чай да придумать что-нибудь на десерт. Может, запеканку сделать? Или творожный мусс? Это ж быстро…

Лев разливает вино и один бокал вкладывает мне в ладонь. Не протягивает, предлагая, а именно уверенно сует и даже помогает обхватить пальцами, будто боясь, что я его выроню. А еще под локоток подталкивает, побуждая пригубить.

Под внимательным и контролирующим взглядом я действительно прижимаю край прохладного стекла к губам… Делаю глоток.

Вкусно. Даже несмотря на вчерашнее. И терпко. В голову дает сразу. Или это потому, что Лев так смотрит пристально и стоит близко?

- Напоить хотите, Лев Маркович? - прищурившись, спрашиваю я. И демонстративно киваю на второй, нетронутый, бокал.

- На брудершафт? - тут же подхватив пузатый стеклянный бок и подняв бокал в воздух, мужчина хитро улыбается.

- Поздновато как-то для брудершафтов…

Смирнов тоже пьет, но, судя по выражению лица, ему не очень-то и нравится.

- Суховато, - резюмирует он.

- А, может, просто вино - не ваш напиток?

- Может. Как нога? Все еще болит?

- Терпимо

- Тогда иди-ка сюда…

Я не успеваю и слова сказать и тут же негромко вскрикиваю, потому что Смирнов аккуратно и уже как-то привычно подхватывает меня под коленки и плечи и поднимает в воздух.

- Где твоя спальня? - выдыхает он мне в губы.

- Шустро, однако, - нервно и потрясенно смеюсь я, А как же поговорить?

А у самой внутри все переворачивается…

- Одно другому не мешает, - парирует Смирнов.

Я молча указываю ему нужное направление.

49. Лев

Меня восхищает и одновременно бесит то, с какой легкой непринужденностью Самойлова шуршит по своей кухне. Наверное, еще действует щедрая порция обезболивающего, потому что девушка, хоть и аккуратно и подхрамывая, все равно - знакомо и деловито - занимается готовкой.

Знакомые мысли лезут в голову, заставляя обычно черствый грудной орган сжиматься и пропускать удар.

Такая домашняя. Такая уютная.

И такая… моя.

Моя, когда страстно стонет, отзываясь на ласки.

Моя, когда шумно и как-то обреченно кончает от одних пальцев на заднем сидении автомобиля.

И моя, когда дерзко вздергивает подбородок и тут же сладко прикрывает веки, непроизвольно подчиняясь всем моим действиям.

Такая… хорошенькая… миленькая… очаровательная…

И такая… родная.

Кажется, я впервые так умиляюсь женщине. Впервые любуюсь - не яркой красотой или откровенной сексуальностью, а теплотой обычной домашней женщины, которая настолько привыкла быть самостоятельной и независимой, что чувствует смущение от малейшего проявления мужской заботы.

Я хочу ее. Жуть, как хочу.

Хочу с того самого момента, как впервые увидел в сельском магазине в этой ее дурацкой дутой жилетке и с выражением острого ужаса и недоумения в бездонных небесно-голубых глазах.

Хочу ее любой - дерзкой и злой, сонной и вялой, расстроенной и раздраженной.

Может, все это просто временное помешательство или старческий маразм… Но даже если и так, почему бы не воспользоваться остатками былой силы и харизмы, чтобы не соблазнить податливую девочку? И нет, не воспользоваться. А испытать это треклятое, воспетое поэтами и писателя чувство? Чувство страсти и любви?

Любовь…

Нет, об этом еще рано говорить. Пока что. Да и мне, прожженному цинику и самодуру, поднимать подобные темы?

- Где твоя спальня? - спрашиваю я ее поэтому, хотя и так знаю ответ на свой вопрос. Квартира-то двухкомнатная, хотя довольно просторная и с приличным метражом.

- А как же поговорить? - спрашивает, выпучив озера своих глаз, спрашивает Ника.

- Одно другому не мешает, - усмехаюсь я, уже шагая через гостиную в сторону приоткрытой двери.

Я не заморачиваюсь - оглядываю антураж и убранство комнаты сколько-поскольку. Постель широкая - не чета тому узкому недоразумению в доме Самойлова, - под строгим темно-серым стеганым покрывалом. Туалетный столик с одной стороны, просторный платяной шкаф - с другой. И узкий книжный стеллаж под потолок. И обычные для женской спальни маленькие детали - небольшой бардак перед зеркалом, небрежно брошенные на покрывало сорочка и халатик, небольшая сушилка с парой футболок да цветочки на подоконнике.

И пахнет тут… Женщиной пахнет. Самойловой пахнет. Ее не то духами, не то шампунем, не то кремом для тела. Хорошо пахнет.

Вот она, святая святых. И я с невозможной легкостью и простотой становлюсь ее частью.