Не молчи

Я не понимаю, почему на мои крики никто не пришел. Там же совсем не далеко были дома, а кричала я так истошно, что на другом конце города можно было услышать.

Все длилось совсем не долго. Снимая с себя презерватив и увидев кровь. он удивленно посмотрел на меня и спросил, будто обвиняя

– Ты че, целка была?

Я снова свернулась клубком. В этот раз от боли.

– Че ты тогда приперлась? Ты думала, мы мультики смотреть будем, дура?

За эти слова я ненавидела его еще больше. Ведь он винил именно меня в произошедшем.

Ребенок, который хотел оправдаться за кружку, которую разбил не он, все еще живет во мне. Так и тогда. Я хотела оправдаться перед ним.

– Я не знала. Не знала.

– Что ты не знала? Что дяди с тетями делают? Не строй тут из себя.

Заспорил он и швырнул в меня толстовку

–Оденься. Заболеешь еще и сдохнешь. Я тебя трахнуть хотел, а не убивать.

Он был так же полон презрения ко мне, будто я совершила что-то плохое.

Он ушел. Около часа я лежала на песке в таком состоянии, затем оделась и пошла.

– Иза…Иза… все время, что была в сознании я искала ее. Была уверенна, что с ней поступили так же.

В дверь постучали. От неожиданности отскочила. Нет. Неужели, это родители вернулись. Только не это.

– Диан, ты там?

Это был голос Изы.

Подняв ключи с пола, я поспешила открыть. В первые секунды, я так обрадовалась, услышав ее, но увидев, мне захотелось придушить ее за все, что случилось по ее вине.

Она стояла передо мной, будучи в полном порядке.

– Вы куда пропали, Диан? Мы вас все утро ищем

Мы…

Обратив внимание на мой вид, она испуганно спросила

– Что с тобой? Ты заболела?

Я упала на колени, прямо у порога. Не плакала. Просто пыталась сложить, хоть какую-нибудь картинку в голове. Иза вошла, и отвела меня в комнату, уложила в постель.

Я молчала, а она, как будто, читала это молчание.

С ее губ сорвалось только тихое

– Прости меня.

Я лишь спросила

– Где вы были?

Она виновато опустила голову.

Мы долго не общались, а спустя полгода ее мама пришла к нам с пригласительным на свадьбу Изы и Руслана.

Позже появилась и Иза, с которой с детства мы мечтали быть подружками невесты друг у друга на свадьбах.

– Диан, ты знаешь, Юска близкий друг Русика и…

Я молча смотрела на то, как она пытается попросить меня не приходить. Я поняла все, увидев ее на пороге. И, хотя и так не собиралась идти, все же было интересно, как она сделает это.

–Просто, Русик не хочет… Ты же понимаешь, он почти мой муж и он не хочет, чтобы мы общались.

Я не хотела, но слезы предательски выдали мою боль.

– Ну, чего ты? Юска сказал, ты даже не девочка была.

Все, что я смогла сделать, это захлопнуть перед ней двери.

Если вы думаете, что мне нужно какое-то наказание для них, карма или еще что, вы ошибаетесь. По- настоящему, я хотела бы только одного-чтобы со мной этого никогда не случалось.

Почему я смолчала?

Потому что, даже я считала себя виноватой. Ведь меня никто не заставлял выходить в такое время, не заставлял идти на поводу у Изы. Я боялась папу, который в этой ситуации, как уже показывал опыт, наверняка не встал бы на мою сторону. А терпеть в придачу к произошедшему еще и наказание отца, у меня просто не хватило бы сил.

Мне было очень больно, до сих пор больно вспоминать. Но жизнь ведь не закончилась, даже не смотря на постоянные мысли о суициде. Я повзрослела в одну ночь. Одна единственная ночь показала мне весь эгоизм, всю подлость и несправедливость окружающего мира, в полной мере показала мне мою беззащитность и заставила навсегда изменится.

Ахмед

Я не знаю, на сколько мне подходит призыв « не молчи»

Искренне скажу, что в моем случае я не могу и не имею никаких прав призывать разглашать такое. На Кавказе никогда не простят мужчину- жертву, даже не важно в чем конкретно он является жертвой. у нас и за кражу писать заявление постыдно, а за насилие и подавно. Пусть мне было 8 лет, пусть я бы просто физически не потянул сделать что-то здоровому мужику, пусть… Я мужик и не имею право на то, чтобы быть жертвой. При этом, я сомневаюсь, что меня могли бы обвинить, как это происходит с девочками. Конечно нет. Никто бы не сказал, что я дал повод и виноват сам, не только потому, что я ребенок, я ж еще и мальчик.

Но, это не значит, что это не считалось бы позором для меня, что не стало бы не только моим клеймом, но и клеймом всей моей семьи и будущего поколения.

С другой стороны, я понимаю, что из-за того, что я молчал, возможно от этого человека пострадали и другие дети. И я чувствую ужасную вину. Мне больно думать о том, что я такой же как он, как будто, помогал ему в этом своим молчанием.

Мне было 8, я был самым обычным сельским пацаном. Не скажу, что родители со мной жестоко обращались, но какого-то близкого контакта у нас не было. Что большинство считает, для мальчика правильным. Я тоже не замечал никакой обделенности, пока не столкнулся с тем, что мне не к кому было подойти и попросить защиты или, хотя бы внимания к своей беде.