Не молчи

Как сейчас помню, это было летом. Мы играли в войнушку, потом пошли на речку и оттуда нас позвал к себе Расик, наш друг, он нашел у своего папы кассету с порнушкой и, мы конечно не могли устоять перед этим. И, хотя возраста половой зрелости у нас еще не настало, но интерес был бешенный. Мы пошли толпой к Расику и устроившись на полу, пока родители были кто где стали смотреть на первую обнаженную женщину в нашей жизни. Многие из нас то подглядывали, наверно за кем-то, но это было совсем другое.

В общем, мы засмотрелись и не услышали, как пришел дядя Расика. А когда он вошел в комнату все бросились в рассыпную. Поймали только меня.

Ну, конечно поругали и за ухо отвели к маме. По дороге, этот дядя как-то странно прижимался ко мне. Я тогда ничего не понял. Ребенок же. Мама конечно поругала, папа даже побил. Но побил больше за то, что не успел убежать.

Пару недель спустя, у старшего брата Расика была свадьба.

Такая, знаете, во дворе, со скамейками под натянутым брезентом. Я любил такие свадьбы в детстве. Там можно было наесться вдоволь и «заработать» денег, закрывая дорогу свадебному кортежу.

У нас на свадьбах всегда собиралось все село, без исключения. Даже врагов звали.

Уже ближе к вечеру, ко мне подошел выпивший дядя Расика. Шутил на тему нашего приключения с кассетой. Говорил, что я уже мужчина и все в таком духе. А потом спросил, понравлюсь ли мне. Я застеснялся. Неудобно было обсуждать это со старшим. Он похлопал мне по плечу и сказал, что знает, что понравилось, что я уже взрослый. А потом спросил хотел бы я сделать такое. Я смущался от таких вопросов, но думал, что он пьяный, вот и несет, что попало. Тогда он взял меня за плечо и повел за собой. Предлагая показать мне все по настоящему. Я не хотел идти. Но как я взрослому мужику бы это сказал? Я даже не знал никогда, что то, что он делал со мной в сарае могут вообще делать люди. Он завел меня в сарай. Там было уже темно, затем он подошел близко ко мне, и сказал, чтобы я встал на четвереньки. Я не хотел и уже испугался, он толкнул меня. Ударившись коленками, я заплакал. Но он снял со своих штанов ремень и сказал, что, если буду кричать побьет меня и всем расскажет, что я занимался плохими вещами. Сейчас в моей голове не укладывается. Я же даже не понимал, что он расскажет. Чего я так испугался. В общем, пришло все к тому, что я стоял перед ним со спущенными штанами на четвереньках. Он сел на колени сзади меня, спустил штаны и трусы и стал об меня тереться своим органом. Я видел это в порно и примерно понимал, что он делал. Было мерзко и стыдно. А он даже стонал. Так продолжалось до тех пор, пока я не почувствовал, как сзади по копчику не стала стекать какая-то жидкость. Я испугался, думал, что это моя кровь, что он меня порезал и стал плакать. Он встал и ударил меня. Я затих.

Это повторялось еще несколько раз.

Я перестал общаться со всеми друзьями, замкнулся. Дома никто даже не заметил каких-то изменений во мне. То, что я плакал и просыпался по ночам, то, что начал писаться в постель все списывали на сглаз.

«Сглаз», когда мне было лет 14 попал под КамАЗ. Что, наверно тоже нельзя назвать справедливостью. Я с 8-и лет представлял, как убиваю его, но возможности так и не представилось.

Я всю жизнь был с этим стыдом один. и сейчас в 35 лет я тоже не знаю, что мне тогда надо было делать, что было правильным в этой ситуации.

Асия

Я лежала на животе, поджав под себя руки, тяжелое, прерывистое дыхание повисло надо мной, словно бетонная плита, что, кажется вот-вот меня раздавит. Жесткие, грубые толчки сзади причиняли нестерпимую боль. Но, от страха, я даже дышала через раз, уж не говоря о том, чтобы закричать. Я старалась не думать о том, что происходит, считая секунды до того, как все это закончится. Но его стоны, будто растягивались на вечность.

Его щетина царапала спину и плечи, что в добавок к боли и отвращению вызывало еще больше злости. Но сопротивляться у меня не хватало ни сил, ни смелости. Потное тело это прекрасно чувствовало и продолжало наслаждаться возможностью позабавиться.

Удивительно, как дешево стоит человеческая жизнь. Всего лишь чьего-то удовольствия, чьего-то желания, чьей-то похоти. И все…нет жизни.

Стоны не прекращались, ему нравилось, он менял ритм, то замедляя движение, то ускоряя. А я, утратив остатки здравого смысла молилась. Как гадко и стыдно обращаться к Богу в таком положении. Но кто еще мог меня слышать? Кто еще мог помочь?

–Господи, прошу, только дай мне умереть. Дай умереть здесь и сейчас. Не оставляй меня с этой болью, с этой грязью на этом свете. Это слишком тяжело, моя душа не вынесет.

Эта молитва стала ежедневным моим обрядом, единственной просьбой, заветным желанием. Решиться и покончить с собой я не могла. Презираю себя за эту трусость, но сделать с ней ничего не могу.

Все, происходящее было настолько за гранью моего воображения, что я, кажется, до сих пор не осознала реальность происходящего.