Не моргай!

Её зрение заволокло туманом, и, как она ни старалась, жжение в глазах стало слишком сильным, и она моргнула; теперь глаз был так близко. Всего в нескольких сантиметрах от кончика её носа.

Прямо над ней.

Что произойдёт, если она моргнёт ещё раз? Потолок задушит её? Раздавит её? Или её проглотит глаз? Её засосёт внутрь глаза, и она станет частью этого разваливающегося дома?

«Папа», – Ливви попыталась позвать, но уже не могла даже говорить. Она дрожала, тряслась, а глаз, казалось, продолжал её сверлить.

Станет ли она в конечном счёте лишь очертанием, ещё одним глазом где-нибудь на плинтусе, окне или стене? Что, если все глаза, которые видела девочка, когда-то принадлежали людям, реальным людям, которых поглотил этот дом?

Эта мысль её пугала. Она напрягла глаза, раскрыв их так широко, как только могла. Глаза горели.

Штукатурный глаз, больше её головы, нависал над ней. Он всматривался в неё. Глаза девочки выпирали из орбит и болели. Ливви боролась с нахлынувшей болью, и по её щекам текли слёзы. Она вот-вот моргнёт. Она это чувствовала.

«Нет, – взмолилась про себя Ливви, – пожалуйста, нет».

Девочка приложила всю силу, чтобы держать глаза открытыми. Она знала, что не сможет держаться вечно, но должна была попытаться. Ливви заглянула внутрь глаза, и её веки задрожали.

У неё участилось дыхание.

Она напрягла всё, что у неё было, и попыталась считать свои вдохи. Десять вдохов. Пятнадцать. Двадцать.

Но это оказалось бесполезно.

Она моргнула.

Проклятие тени

Мейсон вошёл в класс английского языка вспотевшим, пальцы у него на руках горели. Даже его собственная тень дрожала и нервничала.

Проблема была в докладе по книжке.

Он его не закончил. А если точнее, он его и не начинал. Хотя у него было больше месяца, чтобы его сделать, но он даже не выбрал книгу.

Мейсон встряхнулся и постарался выровнять дыхание. Нужно подумать. Думай, думай, думай.

Пятью неделями ранее мистер Уильямс раздал задания к докладу по книге, распечатанные на ярко-синей бумаге. Срок сдачи – 23 апреля – был напечатан сверху крупным жирным шрифтом.

«До 23 апреля ещё целая вечность», – подумал Мейсон и сунул листок в папку. С тех пор он время от времени натыкался на этот лист. Его синие края выглядывали из-за белых листков со сделанными домашними заданиями. Но он всё откладывал доклад. Откладывал, откладывал и, наконец, совсем забыл о нём.

Но вот пару минут назад Дерек Смитерс проходил мимо него в коридоре. На Дереке была пиратская шляпа с повязкой на глазу, и он опирался на костыль. На бедре у него висел игрушечный мушкет.

– И кого ты изображаешь? – ухмыльнулся Мейсон. Мейсон никогда бы не стал наряжаться для школьного проекта, даже пиратом.

– Я Долговязый Джон Сильвер, – ответил Дерек, – из «Острова сокровищ».

– Доклад по книжке, – Мейсон выпучил глаза.

– Доклад по книжке, – медленно повторил Мейсон. У него в груди лёгкие, казалось, упали на десять сантиметров вниз. «О нет, – ужаснулся он. – Нет, нет, нет».

Мейсон устроился за партой и взглянул на часы. Должен же быть какой-нибудь выход. Не может не быть. В конце концов, он и раньше отмазывался от заданий. В прошлом месяце Мейсон забыл о научной ярмарке, так он наплёл миссис Уоткинс, что его бабушка сломала бедро, и учительница дала ему отсрочку на неделю. А в прошлом году, в конце пятого класса, он сильно задержал домашку по обществознанию, поэтому сказал мисс Холланд, что у его отца был тяжёлый приступ подагры. Мейсон даже не знал точно, что такое подагра – он услышал это слово в рекламе какого-то лекарства, – но мисс Холланд посочувствовала Мейсону и дала ему ещё три дня.

Поэтому Мейсон начал быстро перебирать в голове возможные оправдания.

Он мог бы сказать мистеру Уильямсу, что у него только что умерла собака, что только вчера его пёс… Шем… бультерьер, выбежал за мячиком на дорогу, и его сбил… синий «Шевроле Импала». Детали, как Мейсон знал, были ключом к удачной лжи. Бультерьеры, голубые «Импалы» – всё это было очень важно.

Но у Мейсона никогда не было собаки, и некоторые дети в классе об этом знали. Если правда о его «бультерьере» вылезет наружу, в каком положении он окажется?

Он затряс головой и предпринял ещё одну попытку.

Мейсон мог бы сказать, что синий «Шевроле Импала» сбил… его самого. Он мог сказать, что машина сшибла его и покорёжила его велосипед, и что приезжал полицейский по имени офицер Маккалли, и что, к счастью, Мейсон лишь вывихнул лодыжку.

Но он был абсолютно здоров. Он покачал головой. У него не было ни царапин, ни синяков, и не верил, что сможет симулировать серьёзную травму. Кроме того, другие уже видели, как он разгуливает, здоровый и сильный. Он не мог ни с того ни с сего начать хромать.

– Думай, – шёпотом приказал себе мальчик. Он постучал пальцами по столу. – Давай, Мейсон. Думай.