Не надо думать, надо кушать!

Лук нарежьте полукольцами, болгарский перец – небольшим кубиком, чеснок порубите в свободной форме.

Налейте оливковое масло в казанок, отправьте к маслу лук и обжаривайте на среднем огне минут десять, затем добавьте паприку и зиру. Помешивая ложкой, продолжайте процесс.

Еще минут через десять добавляем рубленый перчик чили вместе с семенами, помешиваем.

Следом отправляете в казанок болгарский перец. Содержимое казанка тушится еще минут двадцать.

Пришло время помидорных кубиков и томатной пасты. Соединяем и опять перемешиваем.

Последний штрих – это чеснок и соль. Добавили, перемешали, попробовали.

Теперь закрываем казанок крышкой, уменьшаем огонь на самый маленький и вспоминаем о матбухе через каждые полчаса. При необходимости добавляем воды. Все овощи должны стать мягкими, но не превратиться в пюре. Длительность приготовления колеблется от трех часов до шести. Все зависит от размера овощных кубиков. Порубили мелко – три часа, крупно – шесть. Решайте сами.

Могу честно сказать, что если вы не знаете, что такое еврейское терпение, то у вас таки есть шанс. Подавайте со свежим хлебом, используйте как соус к вашим любимым макаронам, с бараниной матбуха лучшая подружка, а с яйцами в виде шакшуки – самый долгожданный родственник с приданным.

СОВЕТ ОТ БАБУЛИ:

Матбуху, как и икру из синеньких, можно сделать побольше и хранить в стеклянных банках с крышкой. Можно сделать закрутку на зиму.

Если вы противник острого, перчик чили не добавляйте. Получится не классический вариант, но отсутствие волнения за ваш желудок таки важнее.

БЮСТ

Не секрет, что Бабуля была женщиной аппетитной, как она сама себя называла. В ее градации размеров не существовало слов «толстая» или «полная». Бабуля предпочитала отзываться о себе и о знакомых терминами «в теле», «видная дама», «пампушка», «фигуристая» или на худой конец «дама с жопой широка страна моя родная». Если же находился смельчак, спрашивающий о ее желании или нежелании похудеть, Бабуля отвечала: «Не нравится – не ешьте и отойдите в сторону. Мне ваша диета нужна, как зайцу стоп-сигнал».

Особое значение в своем гардеробе Бабуля придавала женскому белью. Тут тоже существовала градация: бюстгальтер и трусы к врачу (почему-то к гинекологу обязательно трусы с кружевами), бюстгальтер и трусы на свидание, на привоз и на каждый день. Бабуля предпочитала белый цвет, поэтому нижнее белье тщательно вываривалось в коктейле из порошка, хозяйственного мыла и синьки для приятного оттенка, затем только бюстгальтеры крахмалились и вместе с труселями гладились и складывались в отдельный ящик комода, в котором в обязательном порядке хранилось пахучее мыло для придания белью нежного аромата.

В связи с тем что моя прабабушка наградила Бабулю седьмым размером, а наша советская легкая промышленность бюстгальтеров таких размеров не производила, на Молдаванке существовал подпольный цех тети Цили, куда раз в полгода мы отправлялись полялякать и заказать очередную партию. На тетю Цилю молилась и желала ей здоровья треть женского населения Одессы и Одесской области. К ней приходили как к раввину или секретарю горкома партии, испытывая настоящий трепет, уважение и надежду на обладание несметным богатством в виде аксессуаров нижнего белья нестандартных размеров. Бабулю тетя Циля уважала и выделяла из всех своих клиенток. Их объединяла особая страсть – оперетта. А так как Бабуля работала в театре музкомедии билетером, то тетя Циля на премьерах очередной постановки, будь то Кальман или Дунаевский, всегда сидела в первых рядах партера, чем была очень горда.

Папа, обожавший Бабулю с первой минуты знакомства, благоговел перед ней в целом. Но, как любимый зять и истинный мужчина, в разговоре с Мамой, со мной, сестрой или с друзьями особенно выделял красоту ее бюста и лодыжек. С каким упоением и восхищением он описывал мощь Бабулиной груди и утонченность нижней части ног! Это что-то!

Когда мы всей семьей собирались вместе за завтраком, обедом в выходные или за ужином после трудов праведных, Бабуля в обязательном порядке клала на грудь салфетку, чтобы не испачкаться. Если же она в суете забывала, Папа всегда, подавая ей это бумажное полотно и развернув полностью, с нежностью говорил: «Мама, не забудьте постелить это на ваш прекрасный трамплин!» И приговаривал дальше: «Я могу только представить, сколько мужчин хотело бы в нем застрять посередине и не вылезать уже никогда».