Не надо меня обижать (СИ)

Но мужчина то ли не заметил моего жеста, то ли посчитал что не стоит ему следовать, а может быть просто из вредности, продолжил настаивать на том, чтобы я отхлебнула из бокала. Съемка шла, если я начну возмущаться и прерву ее, то придется все переснимать заново. А это все время, которое я могла бы потратить с большим удовольствием на что-нибудь более приятное, нежели глупые телодвижения. И я приняла игру Лема.

Грациозным движением опустилась на колени около сидящего в кресле и предложила, чтобы он меня попоил из своих рук. В глазах мужчины засверкали искорки. Это было не по плану. Но и то, что делал он тоже не было в сценарии. Лем, аккуратно поднес к моим губам бокал, чтобы я отпила янтарный напиток, что я и сделала. Коньяк оказался настоящим, выдержанным. Жидкость, попав мне в рот, опалила его. Отчего я чуть было не закашлялась и раньше времени отпрянула назад.

Янтарная влага тоненькой струйкой потекла по подбородку. А пара капель упала меж грудей.

Лем воспользовался этим, резко наклонившись, слизал с моего подбородка ароматные капли.

Ах, вот ты как?! Шалунишка. Играем дальше.

Я томно чуть привстала, показывая всем своим видом, что желаю, чтобы Лем очистил от коньяка не только подбородок. Он оказался совсем не глуп. И тотчас я ощутила горячий язык на своей груди. Мужчина знал толк в оральных ласках. Это стало ясно сразу же как его язык огненным вихрем закружился по моей коже. Сама того не ожидая, я начала получать чувственное удовольствие от прикосновений.

Хотя обычно на меня подобные ласки не действовали. А все потому, что мозг четко понимал, это без любви, только работа. Мы же не кончаем только оттого, что моемся в душе или расчесываем волосы. А вот если в этом примет участие любимый человек, то реакция будет совершенно иной.

Язык Лема был нежен, он то скользил по коже, то совершал круговые движения, а то и вовсе едва касался крохотных волосков на теле. От съемки я даже стала получать удовольствие.

Однако все хорошее когда-то кончается. Так случилось и в этот раз. Лем закончил свое баловство, отстранившись. Мне же вдруг захотелось поблагодарить его, сделать приятное. Я запустила руку в волосы мужчины и притянула его к себе, чтобы поцеловать в приоткрытые губы. Лем с готовностью ответил на мои прикосновения. Наши языки сплелись, даря друг другу наслаждение. Это стало ясно, когда мужчина застонал. Не по сценарию. Спонтанно. Просто потому, что ему было приятно. Все же рабочий поцелуй, разительно отличается от того, когда к делу подходишь с желанием, с искоркой.

Незаметно я увлеклась, получая приятные ощущения от процесса, но при этом не забыла, что нас продолжают снимать. И чтобы сделать кадр более эффектным, разорвала поцелуй и приподняла голову вверх. Лем не растерялся, а начал ласкать языком мой подбородок, а потом и вовсе принялся покрывать поцелуями мою шею.

А шея всегда была моим слабым местом. Мужчина смог отыскать те точки, от стимуляции которых по телу стала разливаться нега. От приятных ощущений, разбегающихся под кожей, настала моя очередь издать сладострастный стон.

— О, да! — воскликнула я. — Еще!

Как бы не было мне хорошо, но о ведущейся съемке забывать не стоило.

— Стоп, хватит, — заорал Родригес, отчего я вздрогнула. Лем нехотя отстранился от меня.

— И сам не гам, и другому не дам, — еле слышно прошептал мужчина.

Я улыбнулась одними кончиками губ, догадавшись, что Лема проняло конкретно.

Что ж, мне тоже понравилось, в кои то веки я получала удовольствие от процесса.

— Так, птенчики мои, все здорово. Очень здорово. Но не по плану, — Родригес оказался рядом, принявшись вышагивать из стороны в сторону. — Заказчик у нас привередливый, ему надо строго по сценарию. А что сделали вы? Я, спрашиваю? Вы — заигрались во взрослые игры. Так нельзя.

— Но ведь здорово. Меня самого пробрало, до самых печенок, — это подал голос оператор.

— Ты, вообще, заткнись, — рыкнул Родригес. — Тебя никто не спрашивает. Твое дело в окуляр смотреть, — наш Наполеон разошелся не на шутку. И какая муха его укусила?

— Молчу я. Молчу, — бедного оператора аж перекосило. Он не ожидал такой бурной реакции на свои слова.

— Александр, — обратилась к режиссеру. — Ты скажи как надо. А лучше покажи.

Ругань я не любила, и по возможности желала ее избежать.

— Что ты не знаешь как? Маленькая что ли? Или тебе надоело работать? Забыла как это делается? — чем больше беленился Родригес, тем выше поднимались от изумления мои брови.

— Здрасьте, приехали, — вырвалось у меня. — Мне может Рози позвать? В качестве арбитра? — я Александра не боялась.

— У вас по сценарию разговор и появление в кадре третьего. А вы что тут делали?

— Родригес как будто не слышал меня и мою угрозу. — Быстро повторяйте сцену.

Режиссер потрусил к своему месту.

Мы с Лемом переглянулись.

Придется все начинать сначала. Хочется нам или нет, это никого не волнует.

— Он кончил, — шепнул мне Лем. — У него брюки мокрые.

— Кто? — не поняла.

— Родригес.

— Вот, бля. А мы то тут причем? — вырвалось у меня.