Не надо меня прощать

– Только, знаешь, он тебе не пара. Слишком непостоянен. И еще расчетлив. Ты, вероятно, слышала о его скоропалительном романе с Катей Андреевой? Все бы ничего, только встречаться с ней он стал после того, как она имела неосторожность поместить свой портрет на обложке какого-то журнальчика. Не помню названия… Кажется, – картинно наморщила лоб Тополян, – «Крутые ребята» или что-то в этом духе… Вспомнила! – Она подняла вверх указательный палец. – «Крутая девчонка». Впрочем, это неважно, – небрежно махнула рукой Света и продолжила: – Важно то, что чуть ли не на следующий день после этого события Фишкин уже был у ее ног! Простой расчет и ничего больше, – с непередаваемым сарказмом в голосе заявила Тополян. – Наш мальчик обожает тереться около знаменитостей… Да и то долго не продержался, сейчас они практически не разговаривают. А теперь ты вот… – И Тополян смерила Зою таким взглядом, что у той мурашки по спине пробежали. – Хотя ты-то ему зачем, не представляю даже. Для коллекции, что ли? – Света отвернулась и, глядя куда-то в сторону, заговорила вдруг отстраненно и как бы нехотя: – И вообще Фишка влюблен в Лу с первого класса. Так все привыкли считать. А мое мнение такое: ему и на Лу, по большому счету, плевать. По той банальной причине, что Вадик Фишкин любит одного себя, драгоценного и ненаглядного. И все вы для него вроде марионеток…

– А ты… себя ты марионеткой не считаешь? – наконец вышла из ступора Зоя. Ноги ее стали ватными, сердце гулко и учащенно колотилось.

«А я-то, глупая, уверена была, что никто и не подозревает о моей тайне», – с горечью подумала она.

– Я-а? Нет, конечно. Я не такая дура, чтобы вестись на его томные взгляды и завывания под три гитарных аккорда, – резко высказалась Тополян. – Фишка для меня прозрачен, как… как свежевымытое окно. Ни одного темного пятнышка, уж можешь мне поверить. Впрочем, можешь и не верить, дело твое.

– Света, что же мне делать? Я же… безумно люблю его… – Эта фраза вырвалась у Зои помимо ее воли; то был, наверное, крик отчаяния.

Тополян же усмехнулась, в упор взглянула на Зою и протянула с ленцой:

– У-у-у, как все запущено… Не знаю, право, что тебе делать.

В этот миг Зое показалось, что она хотела добавить слово «милочка». Но, к счастью, это унизительное словечко не сорвалось с губ Тополян. Она лишь презрительно фыркнула и заметила как бы вскользь:

– Да и знать не хочу, если честно. Разбирайтесь сами, кто кого любит. Я тебя просто предупредила. По дружбе. Ну, пока, мне еще в книжный надо забежать. Котику своему привет передавай, он у тебя клевый!

И Тополян, помахав рукой совершенно потерянной Зое, неспешно поплыла в сторону торгового центра.

В прихожей Зоя скинула ботинки, куртку и без сил опустилась на пуфик. На руки к ней тут же прыгнул невесть откуда взявшийся Чак, который, мурча и ласкаясь, незамедлительно начал устраиваться у хозяйки на коленях. Зоя машинально перебирала пальцами густую шелковистую шерстку своего любимца.

– Тебе привет передавали, – зачем-то пробормотала она и поцеловала Чака между ушей.

Ее мысли беспорядочно метались, и надо было сделать невероятное усилие, чтобы придать им хоть слабое подобие стройности. То, что поведала Зое Тополян, не являлось для нее такой уж неожиданностью. Зоя не могла не заметить, что ее влюбленные взгляды на уроках находят у Вадима ответный отклик. Но она совсем не была уверена в том, что смогла вызвать в душе Вадима ответное чувство. Девушка просто боялась поверить в это. Ведь его странные глаза ни на секунду не останавливались, и понять, куда именно Фишкин смотрит, было совершенно невозможно, а Зоя была так не уверена в себе, что привыкла подвергать сомнению все, что касается интереса кого бы то ни было к своей персоне.

«Значит, я все же не ошиблась, – с замиранием сердца думала Зоя, машинально поглаживая засыпающего Чака. – Если Света заметила, а может, и не только она, значит, Вадим действительно смотрит на меня. Только зачем? Я же отчетливо понимаю, что он не может меня любить… И никто не может… Только вот Чак… И бабушка… И мама с папой, но они далеко…»