Не надо, папа!

Но отца на руинах убежища уже не было. Человек в маске повернулся к ней, уставился черным отверстием, за которым, как она помнила, скрывался шаринган, и стал всасываться в это отверстие, спирально искажая пространство. Ощущение чакры убийцы пропало.

Сарада сжала кулаки.

Папа. Черт, если он забрал папу, то он может и…

Она попятилась и бросилась бежать по скользким руинам.

Итачи лежал на кривой плите, а сверху на нем копошилась Карин. Волосы после дождя липли Итачи на лицо, растрепанный грязный хвостик со сползшей вниз резинкой лежал поверх камня. Правая рука была покрыта уродливыми ожогами.

— Давай же… давай!

Послышался хриплый грудной кашель. Указательный палец на обожженной руке чуть шевельнулся. Итачи все еще был жив, но глядя на то, как дрожит и периодически блекнет его очаг чакры, Сарада приходила к выводу, что целебная чакра Карин его может и не спасти.

Человека в маске поблизости не было. Пользуясь моментом, Сарада бросилась к дяде, на ходу стаскивая мокрые перчатки, отпихнула Карин и протянула руки над его грудью. Над руками появилось зеленое свечение ирьениндзюцу. Сарада перемещала руки по всей грудной клетке, пытаясь оценить ущерб организму. Шаринган улавливал, как нестройно переливается чакра внутри. Чакра не должна была так вести себя.

Руки задрожали. Сарада с трудом сохраняла тончайший контроль над медицинской техникой. Нельзя было выпустить свою огненную природу, она бы мигом добила и без того умирающее тело Итачи.

Старые тревоги одна за другой сдавали позиции, оставляя после себя легкость и пустоту. Вначале внезапное избавление от Орочимару. Теперь умирающий на руках Итачи. Человек, которого она так панически боялась когда-то, лежал перед ней беззащитный, беспомощный, целиком в ее власти, и Сарада, удивительно, не желала ему смерти.

— Неужели ты правда все это время любил нас?

Ресницы Итачи дрогнули, но он не ответил, даже не попытался. Не факт, что даже услышал.

— Идиоты… — прошептала она и воскликнула громче: — Вы с папой идиоты!

Карин давила на нее справа. С одной стороны, не хотела мешать, с другой — боролась с желанием отпихнуть Сараду и сделать все самостоятельно, потому что видела, что эмоции берут верх и возня над телом умирающего становится все более бесполезной.

Способность Карин могла подлатать отказывающие от сбоя чакры органы, но Итачи бы это не спасло. Взбесившийся ток чакры никуда бы не делся, и все откатилось бы обратно.

То, что убивает его, продолжит убивать, как и прежде. Он все равно будет умирать и умрет, если мы не поймем причину. Надо…

— Сзади!

Сарада резко обернулась, на ходу сжимая кулак и концентрируя в нем чакру, и ударила, не глядя. Противник оказался совсем близко. Рука прошила его тело насквозь, но не ощутила плоти. В то же время пальцы незнакомца врезались Сараде в горло и тоже прошли насквозь, погрузились по самый локоть. Прямо на лицо ей падала оранжевая маска со спиральным узором, и в черной дыре маски был отчетливо виден шаринган. От такой близости с собственным убийцей захватило дух. Она в страхе зажмурилась, но заставила себя снова открыть глаза. Учиха провалился сквозь нее и канул сквозь взвизгнувшую Карин и полубесчувственного Итачи куда-то в каменную плиту.

Значит, мне тогда не почудилось, его тело действительно нематериальное. Но он убил меня и пытался атаковать сейчас. Ему не было смысла просто падать сквозь меня. Он умеет становиться материальным, когда хочет кого-то коснуться.

— Где он? — спросила Сарада, нервно оглядываясь.

Она чуть отошла в сторону и вскочила на возвышение, чтобы лучше видеть окрестности разгромленного убежища.

— Исчез, — глухо ответила Карин, пихая в рот Итачи свою руку и насильно поджимая ему подбородок. — Давай, кусай! Давится он… У тебя за спиной на пять часов!

Сарада резко обернулась. В десятке шагов от нее снова стоял ее убийца.

После падения Орочимару и Итачи эта оранжевая маска была единственным, чего Сарада все еще боялась.

Дядя всегда говорил, что у любой техники есть слабое место. Какое же место у тебя?

— Учиха Сарада, — произнес низкий мужской голос из-под маски. — Не думал, что увижу тебя снова.

От его голоса, чуть хрипловатого, надтреснутого, по коже прокатилась волна дрожи.

— Куда ты забрал Саске?

— Я был уверен, что ты умерла тогда. Как тебе удалось выжить?

— Отвечай!

Он хмыкнул.

— Ты мне мешаешь. Убить тебя, что ли, еще раз? На этот раз наверняка.

Рядом с ним из бетона выросла гигантская мухоловка. Зубчатые половинки раскрылись, и между ними показалась голова. Одна половина головы была белой, другая черной, а макушку покрывал газончик коротких бледно-зеленых волос.

— Ну ты и быстрый, едва догнали!

— Ты ошибся, Зецу. Итачи жив.

— А? Правда? Нам казалось, он помер.

— Эта девушка… — послышался хриплый голос, будто бы из той же двухцветной головы, но совсем не похожий на прежний. — Узумаки Карин.

— Да, — подхватил бодрый голосок. — Она могла его вернуть.

— Ненадолго, — оборвал хриплый. — Он все равно умирает. Поторопись, Тоби. Коноха идет по следу. Скоро они будут здесь.

— Я понял. Уходим.