Не надо печалиться, вся жизнь впереди!

До рассвета семьдесят восемь минут.
На рассвете
   ключ заскрипит в замке,
На рассвете в камеру люди войдут
и пролают приказ на чужом языке.
А потом будет десять визжащих дверей,
коридорный сквозняк,
   молчаливый конвой.
Будет яма на тесном тюремном дворе
и тяжелое небо
   над головой.
Автоматчики тупо шеренгу сомкнут.

До рассвета семьдесят восемь минут.
И сейчас,
   на распухшие пальцы дыша,
задыхаясь,
   спеша,
      обгоняя рассвет,
пишет песню,
   последнюю песню,
      поэт
чуть заметным обломком карандаша.
Пусть от долгих допросов гудит голова,
пусть больная рука тяжелее свинца…
Но приходят
   единственные слова,
как приказ,
   как присяга,
      как клятва бойца.
Пишет,
   пишет поэт…

И кончается ночь.
За стеною глухая команда слышна…
Даже фронт наступающий,
   даже страна
не успеют,
   не смогут,
      не в силах помочь!

Я хочу,
   чтоб ко мне его твердость пришла,
чтоб не смел ни минуты растрачивать я,
чтобы каждая песня
   такою была,
будто это
   последняя песня моя,
будто брезжит уже за окошком рассвет,
а враги ненавидят меня и клянут,
будто жить мне осталось
   не семьдесят лет,
а семьдесят восемь

   минут.

«Приходит врач, на воробья похожий…»