Не надо стесняться. История постсоветской поп-музыки в 169 песнях. 1991–2021

От половины до двух третей. Где-то надо было арендовать камеру, где-то еще что-то. Переломным клипом стал «Красный рок» группы «Диалог». Получилось снять очень задорно, показали в «Утренней почте» – и пошло-поехало: ко мне просто лавинообразно начали обращаться исполнители. Тогда же Игорь Саруханов предложил снять ему еще один клип, я встретился с Сергеем Козловым, сыном Алексея Козлова из «Арсенала», и в кафе Театра на Юго-Западе, в подвале, мы сняли на пленку «Barber» на английском языке.

На тот момент он произвел взрыв. Никто не верил, что это снято здесь. Хотя на экране был Игорь Саруханов, никто не верил, что это Игорь Саруханов. Известные люди спорили на реальные деньги, что этот клип не русский, а фирменный, с MTV. Ощущение победы, которое пришло с этим клипом, двигало меня потом очень долгие годы и двинуло все производство клипов в стране. Люди поняли, что можно не слушать Запад, а делать самим. Вот, собственно, если вкратце, начало клипмейкерства. И это всего лишь 1989 год.

А что изменилось в 1990-е?

В 1980-е клипы снимали частники, а в 1990-е появились компании, которые начали заниматься рекламой и съемками. У меня была компания RED– Video, Федор Бондарчук параллельно организовал компанию Art Pictures, которая до сих пор существует.

На тот момент телевидение было в упадке, просто провал: не было ток-шоу, не было ничего. Не было денег на декорации, простаивали павильоны. Клип «Лондон, гудбай!» мы снимали в том павильоне, где сейчас снимают «Пусть говорят». Это было очень быстро, буквально за пять часов снят весь клип.

Без подготовки?

Нарисовали задники с британским флагом, растянули на полу ковер – вот, собственно, и вся подготовка. Костюмы брали в аренду в каких-то театрах, тогда это можно было без проблем сделать.

Ребята из «Кар-Мэн» пришли готовые, с поставленным танцем, как-то все быстро сложилось. А танцоры специально прилетели из другого города, чтобы сняться. И среди них же танцует тогдашняя жена Александра Иванова из «Рондо». Остальные актеры все – это мои друзья и сокурсники. Например, мой друг Саша Тюрин, который сейчас снимается в очень многих моих сериалах, – это была одна из его первых ролей. Он там сидит в женских очках: мужских не нашлось, и ему кто-то из женщин дал очки. Английская бабушка на скамеечке – это мой педагог; естественно, по английскому языку.

Вначале так всегда происходило: снимались только друзья за какие-то копеечки. Все делалось на коленке, но было столько энергии, столько энтузиазма – и все получалось очень неплохо.

Кто в 1990-е были вашими ориентирами?

В какой-то момент очень большим стимулом стал фестиваль клипов Pepsi Cola – это был 1988-й или 1989-й. У меня были подборки с кассетами, я их даже оцифровал, но сейчас навскидку не могу вспомнить, что там было.

Но вы ориентировались на какую-то западную картинку? Например, так, как выглядят ваши клипы «Мумий Тролля», могли бы выглядеть и видео Pulp или Blur.

Бритпоп тогда был очень модным, и у Ильи [Лагутенко] получилось сделать очень похоже. Его музыка, конечно, немного русифицированная, но при этом она очень-очень-очень британская. Но у меня в этих роликах никаких сильных референсов не было. Просто мы работали с хорошим художником Кириллом Мурзиным. Он придумал этих тараканов [в клипе «Кот кота»], построил комнату в своем стиле – это совершенно оригинальная история, ничего не украдено. И «Дельфины» тоже – мне они до сих пор очень нравятся, потому что музыка невозможно крутая.

Как с тех пор изменилась индустрия клипмейкерства?

К середине 2000-х начался серьезный спад, а сейчас искусство полностью отсутствует в связи с отсутствием нормальной музыки. Ведь как раньше было: музыку делали те исполнители, которые не могли не писать. Была музыка, хотелось быть к ней причастным, мы горели. Вот, например, Богдану Титомиру клип «Москва, клубная пора» мы сняли совершенно бесплатно, и даже наша компания доложила денег каких-то – потому что так понравилось, так захотелось сделать. С первых клипов Лагутенко («Утекай» и «Кот кота») мы вообще все деньги пустили в производство.

Сейчас работать, конечно, проще, но совершенно неинтересно. Сейчас нет музыки! Музыка стала в большей степени продюсерской, продюсеры стали собирать исполнителей в какие-то свои проекты – а сейчас они и этого не могут сделать нормально. Даже за границей интересных исполнителей появляются единицы! Я уверен, что есть большое количество очень талантливых, хороших авторов, исполнителей – но попасть куда-то совершенно нереально, потому что все места захвачены продюсерами, проекты которых неинтересны или набили оскомину.

Поэтому я ни за кем не слежу, современную музыку популярную совсем не слушаю. Слушаю в большей степени джаз, старый рок, альтернативу.