Не надо стесняться. История постсоветской поп-музыки в 169 песнях. 1991–2021

Единственный их вопрос был – согласен ли ты, Филипп Бедросович, лишиться бороды и усов на время клипа? В итоге я долго ходил с приклеенными усами и бородой – все держали в страшном секрете, чтобы клип стал как можно более неожиданным сюрпризом. Было сложно: надо было давать концерты, я не мог это делать без своего образа. Но искусство требует жертв.

Когда вышел клип, многие сочли, что вы так пытаетесь выйти на молодежную аудиторию – причем удачно.

Моя задача была не пробиться к молодежи, а сделать качественную, интересную работу. На протяжении всей моей жизни я создавал музыку, с которой переходил из десятилетия в десятилетие, – и остался практически единственным из 1990-х, кто актуален и сегодня. Наверное, постоянное желание что-то обновлять, видеть себя по-новому дало свой результат. И я очень рад, что всегда умел разговаривать на одном языке с новым поколением.

Вы же вскоре после этого сделали «Ibiza» с Николаем Басковым – и реакция части публики была довольно жесткой.

Ну, иногда что-то получалось с перебором. «Ibiza» – это неоднозначный юмор: черный, в духе Гая Ричи, который не каждый поймет и разделит. Но мы вовремя выпустили видеоизвинение, и это повернуло колесо негатива в обратную сторону. Да и вообще: если ориентироваться на лайки-дизлайки, творчества не останется. Надо ориентироваться только на собственную чуйку. Зато потом мы оперативно выпустили очень качественную работу с [режиссером] Павлом Худяковым и Егором Кридом «Цвет настроения черный».

Это Крид к вам пришел или вы к нему?

Как ни странно, молодежь постоянно приходит ко мне – и я никогда не буду творчески взаимодействовать с той музыкой, которая мне не интересна. Вот за Егором Кридом мне было следить интересно – еще с песни «Самая самая». Я был в Португалии на «Евровидении» с группой DoReDos. Утром мне звонит Егор и говорит: «Я вам сейчас, Филипп Бедросович, пришлю одну наметку. Если вам понравится, было бы здорово, чтобы сделали мы дуэт». Честно скажу: я всегда пессимистично отношусь к продолжениям – и я никак не ожидал того, что получилось в итоге. Надо отдать должное Криду и его команде: клип «Цвет настроения черный» даже переплюнул по просмотрам «Цвет настроения синий».

Вообще, это очень интересный феномен. Редко в истории шоу-бизнеса бывают случаи, когда артист, которому пятьдесят, врывается в молодежную аудиторию. На моем веку это было дважды – у Шер с песней «Believe» и у Тома Джонса с «Sex Bomb». У меня нет мании величия, но это исторический факт: мне 52 года, и я записываю трек, поставить который считается прикольным у молодежи. Я постарался остаться без возраста, просто делая такую музыку, которая мне нравится, и работая с теми музыкантами, которые дают мне эту возможность: с Егором Кридом, с Dava, c Zivert. Не знаю, кто будет следующий, и я не гонюсь за этим специально: ребята сами ко мне приходят, и я с большим удовольствием делаю с ними проекты.

А опасений, что вы отпугнете аудиторию, у вас не было?

Ни-ког-да не жил с оглядкой на это. Кто-то отвернется – а кто-то вернется. Когда я женился на Пугачевой, мне говорили: «О-о-ой, все, поклонницы разочаруются и уйдут». Одни – ушли, другие – пришли. Когда я записал «Мышку», все говорили: «Боже, что это?! А как же бабушки?» А потом те, кто отвернулся, соскучились и снова пришли.

Если бы я всю жизнь просуществовал в одном пиджачке, в одном костюмчике да в одном образе, вы бы мне сейчас не позвонили. Я никогда ничего не боялся – а не ошибается тот, кто не идет вперед. Да, я наступал на собственные грабли: где-то более удачно, где-то – менее. Мне говорили: «Самый провальный твой альбом – “Челофилия”».[173] А для меня это самый музыкально интересный альбом – потому что это был безумный эксперимент. Тогда его не приняли, особенно после хитового диска «Ой, мама, шика дам!». Но если сейчас его переслушать, он даже сегодня опережает свое время.

У меня недавно вышел альбом «Романы» – 36 песен, которые записывались на протяжении пяти лет. Возможно, неправильно сегодня выпускать столько музыки прямо альбомом – но зачем мне это держать в моем, так скажем, багажнике? Пусть выйдут, пусть живут. А прямо сейчас я горю совсем новой песней, которую написал Андрей Резников, сын Виктора Резникова[174], – она прямо на разрыв души. Как раз после стольких синглов, понятных молодой аудитории, возможно, стоит немного вернуться в тот образ, который мне ближе всего. Я обожаю петь баллады, очень по ним соскучился – может быть, из-за карантина и отсутствия концертов хочется, чтоб душа запела. Я все-таки живу спонтанно эмоциями, для меня очень важно влюбляться – в музыку, в автора, в исполнителей. А вот сидеть математику вычислять: какой тут механизм, какой здесь алгоритм… Нет.