Не наследник, которому по…

Вот только, как по мне, глупостью было как раз просить эту Эму бежать быстрее. Наоборот, надо было попросить бежать медленнее, тогда она бы отвлекла неизвестную субстанцию на себя и пока её съедали, это дало бы время всем остальным спастись. Что ни говори, но на мой взгляд, в их тройке она самое слабое звено. Впрочем, ждать подобного альтруизма от неё тоже глупо, женщины те ещё эгоистки, совсем не думают о других.

— Я больше не могу! — задыхаясь прокричала та, споткнулась, растянувшись на полу, истошно завопила, вытягивая руку в нашу сторону, — помогите!

Я было обрадовался, что она сейчас благородно пожертвует собой, а мы потом походатайствуем, чтобы её наградили чем-нибудь посмертно, но Гаврила, вместо того, чтобы спокойно принять героизм подруги, выругался и остановился. За ним остановился и Иванов, вот честно, не думал, что он такой ведомый, а потом и я.

Зачем я это сделал? Сам не знаю. Мне эта троица была вот вообще никак не интересна. Скорее сработало какое-то подсознательное ощущение, что гонящееся за нами нечто так просто не остановится и не успокоится пока не догонит всех. А значит, единственным шансом спастись, было попробовать победить её всем вместе, сообща.

Мгновенно прокрутив в голове все эти соображения, я тормознул и тут же принялся распоряжаться, командуя обречённо ждущей надвигающуюся волну троице:

— Живо, все, по субстанции магией!

— Её магия не берёт, — с отчаянием произнёс Горшков

— Тогда хотя бы задержите её, мне нужна минута! — рявкнул я, тут же в бешенном темпе ища, чем таким неизвестную хрень ошарашить.

То, что её не берёт магия, означало, что тварь эволюционировала или под естественным или искусственным воздействием магии. Знать бы ещё, на чём был построен механизм её защиты. В моём прошлом мире таких механизмов было три — пассивный, активный и комбинированный. Активный означал, что существо генерирует какой-то магический щит отражающий магию, пассивный — что само тело существа обладает механизмом по поглощению магической энергии, комбинированный совмещал оба предыдущих типа.

Здесь, вероятнее всего, был пассивный вариант, каким-то образом молекулярная структура текучей субстанции направленную на неё магию поглощала.

Собственно, когда все трое жахнули по ней магией, это подтвердилось. У Горшкова, кстати, оказалась земля, а у Эмы — воздух.

Ударившие по ней струи плазмы, шквал воздуха, и каменная шрапнель никакого вреда не причинили, но, правда, замедлили. Причём, больше, по ощущению — ветер и камень, в месте попадания плазмы, субстанция наоборот забурлила быстрей. А я лихорадочно вспоминал всё, что помнил про пассивную защиту.

Никакая защита не бывает абсолютной и эта не исключение, но объём поглощения прямо кореллирует с объёмом существа, а объём у нашей субстанции был огромным, поэтому тупо переполнить его было нереально, быстрее она нас захлестнёт, поэтому этот вариант отпадал.

А что тогда?

И тут я подумал о физике. Что физике известно о жидкости? Ну, во-первых, она слабо сжимаема, текуча и обладает коэффициентом поверхностного натяжения. За последнее я тут же зацепился. Вот кстати, у этой субстанции, судя по всему, он невероятно высок, за счёт этого она поддерживает постоянство своего объёма, не теряя по дороге часть себя. А движение в выбранном направлении осуществляет путём упорядочивания броуновского движения своих молекул. Наверное.

— Дрейк! — вновь крикнул Гаврила.

— Мамочки! — в панике вторила ему Эма.

И только Такаюки мужественно всё это время не прекращал материться, поэтому ничего дополнительно орать не стал.

— Погодите, — прикрикнул я, — ещё минуту.

Броуновское движение, это тепловое движение, а значит, нагревая субстанцию, её только убыстряем. Поняв это, я тут же окрикнул щедро поливающего плазмой с двух рук Иванова:

— Такаюки, прекращай, прекращай, чтоб тебя!

— Пошёл ты! — проорал тот в ответ, то ли не желая слушать меня, то ли войдя в раж и считая, что он так помогает остальным.

— Ты делаешь хуже, дебил! — рявкнул я, оскалившись.

Захотелось подойти и треснуть тому по башке. Хорошо ещё, меня послушался Гаврила и сам заорал Иванову в ухо, чтобы тот остановился.

А я принялся вспоминать дальше. Нагревание, кстати, ещё и уменьшало коэффициент поверхностного натяжения, что в теории, могло заставить субстанцию, при достижении критической температуры, попросту растечься лужей, но на практике, такой объем нагревать невероятно долго. Тем более я подозревал, что её пассивная антимагическая защита как-то завязана на этот эффект. Нет, нужно было что-то другое.

“А если, — подумал я, — заузить проход? Тогда, по идее, в какой-то момент, она просто не сможет преодолеть его, из-за поверхностного натяжения!”

— Гаврила! — заорал я, — сдвинь стенки коридора!

Тот посмотрел на меня как на сумасшедшего:

— Это невозможно!

— Тогда построй стену между нами!

Вот это уже, видать, было ему по силам, потому, что перестав обстреливать нависшую над нами волну, он вытянул руки в стороны и, словно из ниоткуда, по обеим сторонам коридора стал вырастать каменный гребень, расползающийся в вверх и в стороны.