Не наследник, которому по…

— Ну… — я потёр подбородок, — во-первых, поиграл бы с освещением. Повесил бы лампу с узким фокусом прямо сверху, чтобы освещала только стоящего в центре. Окна плотно занавесил, для создания сумрака в остальной части помещения. Это вызовет ощущение неограниченного пространства за кругом света, а это пугает большинство людей. Иногда делают проще, светят настольной лампой прямо в морду, но это банально и весьма топорно.

— Неплохо, — кивнул Угрюмый, — ещё?

— Можно усилить дискомфорт добавив неприятный допрашиваемому запах, например набрать банку сигаретных бычков и разместить где-нибудь неподалёку от него. Это будет мешать сосредоточится и соответственно сложнее будет врать.

— Хм… ещё?

Я порылся в памяти и добавил:

— Ещё можно поставить сломанный стул и предложить сесть, когда тот под ним сломается и клиент упадёт, это собьёт ему весь настрой, если у него такой был, либо введёт в ещё большую растерянность.

— А ты коварный, Дрейк Рассказов, — Угрюмый хохотнул, поднялся с места, а затем добавил, — пожалуй, комнату и правда доработаю. Ладно, давай присядем, это не всё, что я хотел у тебя спросить.

Он кивнул на парту рядом, и присев, я принялся ждать, что ещё он мне скажет. Неужели каким-то образом пронюхал про мой тайный клуб физики?

В этот момент в аудиторию кто-то заглянул, но Угрюмый рыкнул мгновенно как вздыбившая шерсть сторожевая овчарка и неизвестного тут же сдуло, я даже не успел посмотреть кто это был.

Присев рядом, он вздохнул, посмотрел вдаль, думая о чём-то своём, а затем спросил:

— Что ты думаешь о Горшкове?

— О ком?

Удивил так удивил. Вот чего, а вопроса про парня с красного факультета я ожидал меньше всего.

— Вы были там вчетвером, — произнёс Угрюмый.

— О, всего лишь случайность, — фыркнул я, — и это им просто повезло, что я в тот момент проходил мимо.

— А зачем ты там проходил? — словно невзначай полюбопытствовал он, — в том коридоре не было учебных аудиторий вашего курса.

— О, просто вечерний моцион, — отмахнулся я, — иногда я устаю от шумной компании и ищу уединённое место где в тишине и покое могу отдохнуть.

Ну не говорить же ему, что я новый тайный проход искал, который должен быть где-то там. Я имел чутьё на подобные вещи. Это как смотришь на дом и сразу понимаешь сколько в нём этажей, так и я сразу чувствовал где по всей строительной логике точно обнаружится скрытая дверь.

— Понятно, значит случайно оказался… Бывает. Ладно.

— А в чём, собственно, вопрос? — уточнил я.

— Понимаешь… — вздохнув, мужчина сощурился, помолчал несколько секунд, затем ответил, — тебе не показалось странным, что кто-то позвал Горшкова туда где сидел слимп?

— Нет, — уверенно ответил я, чем вызвал в собеседнике некоторое удивление.

— Почему?

— Ну, потому, что я не знаю, какие мотивы двигали неизвестным, создавшим данную ловушку, — пожал я плечами, — может, если я эти мотивы узнаю, такие его действия покажутся совершенно обоснованными.

— Логично, — признал Угрюмый, — тогда спрошу по другому, тебе не кажется, что ловушки со слимпом мало подходят для студенческого розыгрыша?

— А вот тут сложно сказать, — ответил я, подумав, — если бы в ту комнату первым зашел я, слимп бы из неё даже не выбрался.

— Почему?

— Потому что всё в этом мире, даже такая магическая тварь подчиняется законам физики. Её двигательные функции и текучесть, а также удержание формы, накладывают существенные ограничения. Она не способна просочиться в небольшие щели и отверстия и не способна оказать достаточное давление на препятствие, чтобы его сломать или разрушить.

— Ты никогда раньше не встречался со слимпом? — внезапно уточнил Угрюмый.

— Нет, в этой жизни точно, — с лёгкой усмешкой, понятной только мне самому, ответил я.

— И ты смог всё это определить, за то краткое время, пока он за вами гнался?

— Опасность заставляет думать быстрей, — пожал я плечами.

— Не всех.

Угрюмый поднялся, оправив смявшиеся одежды, прошелся по аудитории.

— Большая часть впадает в ступор, либо пытается бездумно швыряться магией, даже не определив, будет от этого хоть какой-то толк или нет. Кстати, второй тип соответствует большинству студентов с красного факультета, а первый тип — с жёлтого.

— А какой тип соответствует зелёным? — уточнил я для проформы.

— Никакой, — хмыкнул Угрюмый, — они не лезут туда где опасно, предпочитают пустить вперёд себя других.

— Значит неизвестный готовил ловушку специально для красных, но — тут я задумался, — Гаврила не производит впечатление тупого боевика, будь он один, она, возможно, тоже бы не сработала.

— Но он был не один…

— Да, — я устало вздохнул, — с ним был Такаюки Иванов, который сначала делает, а потом снова делает, потому, что думать в нём от природы не заложено.

— А это значит, что кто-то весьма неплохо разбирается в ситуации.

Я кивнул, вывод Юпитера Фёдоровича был вполне обоснованный.

— Всё гадство в том, — внезапно сменил тон мужчина, — что это тварь из лабиринта, причём такая, что её в карман не спрячешь. К тому же, существо пятого класса опасности, а со всеми что выше третьего, работает только Федеральная служба надзора.