(Не) настоящая жена

Принимаю душ, слегка сушу волосы и, пользуясь кратковременной тишиной в доме, включаю музыку. Пусть они там сами… чинят домик и пьют чай. Мне надо собрать себя по кусочкам в подобие целого самодостаточного существа…

Говори не о любви, а о чём угодно.

Говори о том, что пробки и за окном вода.

Говори, что подпускать к себе близко уже не модно.

Да и нам слишком сложно.

Раз и навсегда.

Говори не о любви, а о том, что жарко.

Между этими столами где ходят люди.

А мы сидим.

Говори о том, что мы так светили ярко

А теперь молчим.

А именно что привело нас в это мгновение?

В котором мы догораем с тобою в свободном падении.

Мы не ждём извинений, слёз и прочей такой ерунды.

Прошу, говори, о чём тебе будет угодно, но не говори о любви. (TERNOVOY, «Не о любви»).

Не знаю, зачем я выбрала этот трек? Слезы катятся сами собой, так что экран смартфона расплывается. Открываю сообщение Макара в надежде улучшить настроение, но этого не происходит:

«– Как поживает моя звезда? Скоро приедешь? Хочу тебя увидеть».

«– Я у мамы. Привезу завтра Настеньку в город».

«– Хм… А как мы будем встречаться? Тебе есть с кем оставлять девочку?»

«– А зачем ее с кем-то оставлять? Я буду приходить на свидания с ней».

А что? Пусть привыкает. Он же хочет серьезных отношений, а не легкой интрижки… Макар зависает над ответом, обостряя мою обиду до предела. Сама не замечаю, как начинаю реветь… Никому я не нужна. И ребенок мой тоже. Всем надо лишь развлечься, заполнить мной кусочек свободного от работы времени. Заполнить мной свой досуг, сделав зияющую дыру в моем сердце еще больше… Вот такая арифметика.

– Вера? А ты что… плачешь? – слышу за спиной голос Артема.

– А тебе какое дело? Чего тебе? – отвечаю, не соизволив обернуться.

– Ольга Павловна попросила меня тебя позвать. Клара Николаевна свечи расставила, а я… Я разобрал Настин домик и после чаепития его починю.

Бросаю затуманенный взгляд на экран. Макар все-таки ответил… Видимо, недолго думал или, напротив, слишком долго:

«– Приедешь, обговорим эту ситуацию».

– Ладно, идем, – утираю слезы, закручиваю влажные волосы в пучок на макушке. Подхожу к Артему, невольно вскидывая на него взгляд. Интересно, как бы он ответил на мое предложение приходить на свидания вместе с дочкой?

– Вер, ты точно в порядке? – он легонько сжимает мой локоть.

– Отвали, мажор. Моя жизнь тебя не касается.

– Вера, постой, – он преграждает мне путь, становясь в дверном проеме.Часто дышит, сглатывает, как будто собираясь с духом.

– Ну что еще?

– Прости меня.

– За что именно ты… – фыркаю, скрывая удивление за маской грубости.

– За мои слова и… За мои мысли.

Артём.

Падать с вершины горы из собственных предрассудков больно. Однако вместе с болью я встречаю облегчение, мгновенно заполнившее грудь. Что я сейчас сказал? Наверное, первое «прости» за всю жизнь… Порывистое, искреннее, непосредственное, как радующийся приходу хозяина щенок. Нескладное, но до черта честное… И взгляд Веры – темно-синий и полный недоумения. Она не хочет смотреть на меня. Прячет заплаканные глаза и нервно теребит простую хлопковую рубашку. И что на меня нашло?

«Прости за мои мысли… За мои слова». Внутри словно рухнула бетонная многоэтажка, освобождая место для порции чистого воздуха. Не думал, что смогу запомнить нескладную девчонку, а уж извиниться перед ней и подавно… Я едва сдержался, чтобы не выхватить из ее рук телефон и не ответить Макару. Хотя… Кого я обманываю? Я ничего не знаю о девчонке, чтобы утверждать, кто явился причиной ее паршивого настроения… Плевать… Вместе со словами прощения я выпускаю из груди липкую, как слизь тяжесть. И в этот момент мне плевать, что скажет в ответ она…

– Прости меня, Вер.

– За что именно ты…

Все-таки поднимает взгляд, встречаясь с моим – немного испуганным и странным.

– За мои мысли… И мои слова…

– Мажор, я понимаю, что тебе жалко смешную Каланчу, но… Ты не думай, я справлюсь. И, вообще… Я тоже человек, могу поплакать и порадоваться, погрустить. Это нормально. Человеческие эмоции, живые, тебе не понять. Ты же… ты…

Кажется, Каланча сейчас закашляется от нахлынувших чувств, захлебнется ими, как горькой черной водой. На ее лице играет гремучая смесь эмоций: недоумение, усталость, страх, недоверие. Но, пожалуй, боли среди них больше… В другой ситуации я сказал бы в ответ какую-то остроумную колкость, но теперь мне хочется промолчать, проглотить ее шпильку, вдоволь ей поранившись…

– Так что ты скажешь? – бормочу сухо.

– Идем пить чай, мажор, – фыркает Вера, делая шаг от меня. Вот и весь ответ…

Равнодушный, пренебрежительный, напускной… Или мне только кажется, и Вера прячет эмоции под толстой маской невозмутимости. Я не знаю, кажется, или нет? Потому что не знаю, какая она настоящая. Зато Вера знает, каким могу быть я – наглым, самоуверенным, острым на язык. Я сделал все, чтобы убедить ее в этом… В том, что я ничего не стоящее ничтожество. Пустышка, мажор, болтун…

«– Сойду я на разок, а, мажор?»