(Не) настоящий ангел

После череды телефонных переговоров с отданными в мое ведение клиентами, отправляюсь за очередной порцией кофе. Перебираю капсулы, ища мой любимый латте, но приходится смириться с горьковатым капучино. Опираюсь на стол для кофе-брейка и тупо пялюсь на издающую утробные звуки машинку. Я сегодня не в форме.

Выйти на лицо, принимающее решение, так и не удалось, коммерческое предложение выходит сухим и неинтересным, а горечь с языка никак не проходит. И это точно не из-за целой бутылки вина накануне вечером.

В руке вибрирует телефон.

Я все время таскаюсь с ним, будто в ожидании звонка или сообщения, но, по правде сказать, испытываю нервное напряжение, каждый раз при звуке оповещения. И хотя знаю, что это очередное приложение подсовывает обновление, секундное падение в бездну моего сердца все равно происходит.

“Красивое платье”

Какого???

Вглядываюсь в имя адресата и крепче стискиваю зубы. Оборачиваюсь в сторону окна и ловлю одинокий силуэт в окнах здания напротив. И взгляд.

Самоуверенный, надменный, провокационный.

Все-таки вандализма сегодня не избежать.

Глава 26

— Ты же мент? — выдыхаю в трубку, сразу после хриплого «да».

— Что? — не понимает Арсеньев.

— Ты мент? — раздраженно повторяю вопрос, покручивая в руках губную помаду.

Какой же он тугой для представителя правоохранительных органов. А тетя Люда все уши прожужжала, как ее сынок успешен на поприще защиты правопорядка. Вот, самое время этой информации оправдаться, мне остро нужна профессиональная консультация. Стоило, конечно, позвонить ему до того, как творить несусветную дичь, но меня накрыло не по-детски и теперь выход только один: принять последствия.

— Вообще-то следователь, — прокашливается Арсеньев.

— Мент, короче, — отмахиваюсь от его неуместного уточнения и перехожу к сути. — За вандализм сколько дают?

В трубке повисает молчание. Он там спит что ли? В два часа дня?

— Во что ты опять вляпалась? — голос Антона приобретает сталь, которой еще секунду назад не было.

— Немного вышла из себя, — сильнее сжимаю телефон в руках, сдерживаясь, чтобы не проораться на собеседника, который увиливает от простого и вполне конкретного вопроса. — Так сколько?

— Что ты сделала?

— Подпортила машину одному козлу… — снова кидаю взгляд на тюбик помады в руках и нервно поджимаю губы. Он точно поймет, что это я. Фирменный подчерк.

— Насколько сильно?

— О-о-о, боже, — окончательно взрываюсь я. — Какая разница! Есть автомобиль, есть виновница, что мне грозит?!

— Если ущерб весомый, то штраф, исправительные работы или даже срок. Так что ты сделала? — допытывается упрямый Арсеньев.

Я прижимаю ладонь ко лбу и ослабевшими пальцами стираю холодный пот с кожи. Плохо. Очень, очень плохо. Таких нервных срывов за мной еще не числилось.

— Разукрасила его машину.

— Чем?

— Помадой, — ослабевшим голосом признаюсь я.

В трубке повисает тишина, через секунду разрываемая несдержанным хохотом.

— Очень смешно! — зло бросаю я и сбрасываю звонок.

Еще один… рогатый экземпляр на мою голову. Виновник отвратительного утра и моей неконтролируемой агрессии. Последний к кому стоило обращаться. Но единственный, кто пришел на ум, когда пелена гнева сошла с глаз.

Телефон в руке вновь оживает.

— Чего тебе? — рявкаю на Арсеньева, чтобы предупредить очередной взрыв смеха в трубку.

— Успокойся, ненормальная, — уже спокойно, хоть и с явной насмешкой, говорит он. — За помаду уголовку не дают. Отделаешься административкой, если жертва преступления вообще на тебя заявит. Но лучше просто сотри все, что написала и иди работай.

Мне только кажется, или он действительно разговаривает со мной, как с ребенком?

— Спасибо за совет, Кэп, — язвлю я, подходя к машине.

Совет и правда неплохой. Как только мозг просветлел, содеянное не выглядит таким уж великолепным планом.

Подношу руку к эффектно закрученной букве М и провожу по ней пальцем.

— Черт. Помада водостойкая, — шепчу в трубку.

— И?

— Не стирается, — постукиваю использованным тюбиком по губам. — Но знаешь что? И хрен с ним. Он это заслужил, — взрываюсь.

— Ангелина.

— Что?

— Стирай.

— Не буду. Все, спасибо за консультацию и прощай, — нажимаю «отбой» прежде, чем он успеет сказать хоть слово.

Еще раз оцениваю собственное художество, удовлетворяясь размашистым «Мудак» на дверцах белого мерса и разворачиваюсь на выход с подземного паркинга. Отсутствие свидетелей моего хулиганства — это высшее чудо, не иначе. И может быть… вероятность весьма мала, но все ж, Державин и не поймет, что это я.

Цокот моих каблуков проносится по подземной парковке, смешиваясь с шорохом шин, въезжающей сюда тачки.

Черт, черт, черт.

Я ускоряюсь и, кляня очень узкое платье, быстро семеню к лифту. Заскакиваю в кабинку до того, как меня заметит нежданный гость и радостно выдыхаю. Сердце грохочет в животе, отдаваясь спазмами. Не от голода, не то от страха. Надо было реально пообедать, а не тратить свое время на дурацкую неуклюжую месть. Но Державин сорвал краник, уже расшатанный Арсеньевым, когда стал слать недвусмысленные смски, в то же время лапая новую девчонку в окне напротив.