(Не)настоящий парень

Лицо Вовы в этот момент сменяет несколько оттенков, разгоняясь от цвета яичной скорлупы до глубоко серого с зеленоватым отливом. Я начинаю подозревать, что папино творение в его желудке задержится не долго. Рука парня тянется к тарелке посреди стола, выхватывает очередной кусочек сала и закидывает в рот.

– Мощная вещь, – хрипит он, прожевав.

– А самое интересное, – с энтузиазмом начинает отец, наклоняясь ближе к благодарному слушателю, приканчивающему запас сала на столе. – Процесс! Это самое, в картошке-то сахара нет, значит, и дрожжи ее есть не будут, – с видом великого хитреца вещает папа. – А зима холодная нынче была, прошлогодний урожай померз в подвале весь. А что происходит с картошкой, если ее переморозить?

Вова дважды мигает, выдавая свою малую осведомленность о корнеплодах с потрохами. Лицо становится настолько беспомощным, словно только что он очнулся от многолетней комы, а его просят назвать номер своего пенсионного удостоверения.

– Она становится сладкой, – подсказываю я.

– Точно, Зинок! – все так же радостно подхватывает папа, которому развязали руки и язык.

Кстати, что странно. Обычно мама быстро пресекает эти его бесконечные рассказы о жизни дрожжей и процессе дистилляции, а тут ни слова. Сидит, попивает чаёк, поглядывает на Вову. И молчит. Чем и пугает.

– Так вот, а жмых, который остался, мы свиньям на прикормку раскидали.

Пока я пытаюсь разгадать мамин хитроумный замысел и не поддаться панике, папа успел перейти к свиньям. Чудесно.

– Такие хари отожрали, во! – демонстрирует он. – Но нам же и на руку, да, Володь, вон сальце какое вышло, нажористое!

Господь всемогущий. Если бы это был настоящий парень, а не фиктивный, я бы уже пробила головой стол, а он собой входную дверь. Самогонка на картофельных очистках, свиньи на картофельных очистках. Теперь и Вова на картофельных очистках. И кажется, это его предел.

– Я отлучусь, – он улыбается, даже не смотря на испарину, покрывшую его лоб, встаёт и выходит из кухни.

Слышится щелчок выключателя, хлопок двери ванной, журчание воды в кране и подозрительно слившиеся с ней утробные звуки.

Я ещё на мышах поняла, что кулинарию Прудов ему не осилить. Ну подумаешь картофельные очистки. Перемороженные. Из того же погреба, что мыши. Это он ещё не добрался до колбасы из бобров!

– Мне кажется, – наконец, подаёт голос мама. – Мальчику пора. Мы устали с дороги, завтра рано вставать. Знакомство удалось.

Папа кивает, опрокидывая в себя рюмку огненной жидкости собственного производства и не стесняясь, занюхивает воротником.

– Ух, хороша!

– Вы останетесь на ночь? – не без удивления спрашиваю я. Обычно их визиты – два часа бесконечных тычков и упрёков, отполированных шантажом и манипуляцией, и пока-пока, спасибо за еду, встретимся через месяц. Хотя да, чего я удивляюсь, на сегодня план не выполнен, нужны дополнительные сутки. Блин.

– Папа выпил, куда мы теперь поедем, – смотря с укоризной, говорит мама. – За знакомство, – объясняет, что в этом виновата я. – Твоя подружка же уехала, мы можем занять ее комнату?

– Я вам в своей постелю, – понимая, что так просто все это не закончится и, смиряясь с неизбежным, говорю я.

– А завтра пусть мальчик твой на обед приходит, приготовим с тобой нормальный стол, посидим, как люди, – ещё один камень в мой огород. Так тонко, но точечно умеет только она.

– Он завтра не сможет, у него работа.

– Не смеши, – отмахивается она. – Если серьезно к тебе относится, отложит свою "работу", – теперь она и на Вову перекинулась, принизить значимость того, что она не понимает – тоже ее фишка.

– У него срочный заказ! – на ходу подумываю я.

– Вот и посмотрим, что для него важнее, – не хватает очков в роговой оправе, из-под которых мамин взгляд выглядел бы ещё весомее.

– Я спрошу, – хватаюсь за спасительный круг последней надежды, что маму удовлетворит его отказ.

– Ну что, между первой и второй, как говорится! – врывается в кухню явно посвежевший Вова. Он что там, втихаря Мезима наглотался?

– Вов, родители устали, – начинаю я.

– Зина говорит у тебя завтра работа срочная, а мы хотели собраться, посидеть по-семейному, не спеша, – прерывает меня мама, широко улыбаясь моему псевдо-парню. – А я ей говорю, он наверняка сможет передвинуть планы, чтобы познакомиться с будущей родней поближе!

Она произносит это все лёгким шутливым тоном, но обмануть Вову, как и любого присутствующего здесь, ей не удается. Это ничем не прикрытая манипуляция.

Он смотрит на нее, кидает взгляд на меня, я едва заметно качаю головой и очень заметно выпучиваю глаза, пытаясь передать мое "ни за что". Но телепат из меня никакущий, мама очень хороша, а Вова тот ещё меркантильный жук, и вместо ожидаемого "я не смогу", НеКобейн говорит:

– Без проблем!

Ну всё, придется продавать почку.

– Я тебя провожу, – кладу руки на грудь мерзавца и с силой его выталкиваю из кухни в коридор.

Труда это не составляет, он худощавый и не сопротивляется.

С родителями попрощался, от стопочки на посошок отказался, на предложение взять с собой сальце снова позеленел лицом, можно уводить псевдо-бойфренда на приватный разговор.