(Не)настоящий парень

Всё большое семейство, кроме отца, уже на пути к соседям, включая самого мелкого беспредельщика. Не знал, что таким козявкам можно, но заранее представляю, как он будет там орать. Я б тоже орал, засунь меня в адское пекло, я не любитель таких мероприятий, но если б Ида захотела… Я кидаю на нее взгляд, от ее решения будет зависеть все.

И то, насколько она готова отстаивать свои границы, и то, значили ли что-то наши сегодняшние переглядки и случайные касания. Весь день растянулся на большую-большую, длинную-предлинную прелюдию. И я, мягко говоря, на взводе.

Стою позади рыжей фурии, дышу ей, борюсь с желанием впечатать в себя и нагло облапать. Пальцы зудят.

— Точно, — твердо говорит она.

Аллилуйя.

— А тебе вообще можно, пап? С твоей спиной? — строго спрашивает заботливая дочь.

— Даже нужно! — уверенно заявляет веселый родитель. — Ладно, отдыхайте, — машет рукой и разворачивается к двери.

Отсчёт пошел на секунды. До того, как мы, наконец, останемся наедине осталось… пять, четыре… отец Иды берется за ручку двери… три, два… выходит за порог… один… дверь закрывается.

Делаю рывок вперёд, подхватываю желанную добычу, кручу в руках, пока наши носы не сталкиваются.

— Ты чего… — отшатывается она.

— Вот чего, — вгрызаюсь в ее рот долгожданным поцелуем.

Неизвестно сколько у нас времени. Полчаса? Час? Сколько нужно времени, чтобы пройтись веником по всему семейству? Явно не так много, как мне бы хотелось.

Фурия оторопела и отвечает не сразу. Даже пытается отстраниться. Да щас!

Опускаю ладони ей на бедра, подхватываю под ягодицы и подбрасываю вверх. Ее спина касается стены возле входной двери. Ты в ловушке, Заюш, сопротивление бесполезно.

Но она больше и не сопротивляется. Обвивает руками мою шею, вторит движению языка, сладко стонет мне в рот. Вот и ещё одни штаны колом. Но не от грязи, не от той, что на земле.

Положение быстро становится неудобным. Пускай Ида не тяжелее мешка с картошкой, который мы сегодня успели высадить, но маневренность в такой позиции — минимальна. А я очень хочу дать волю рукам. Отыграться за ее сегодняшние игры: как она касалась моих рук, передавая бутылку с водой; как сдувала налипшую грязь с моей шеи до мурашек по позвонкам; как ненароком скользила пальцами по спине, проходя мимо. Коварная, коварная Заюша.

Спускаю ее на ноги и тут же снова припечатываю к стене. Руки ползут под огромный страшный свитер, скрывающий любой намек на половую принадлежность девушки в моих руках. Ее кожа прохладная и влажная, спина дрожит от рваных вдохов у меня под ладонями. Очерчиваю выступающие позвонки, острые лопатки, тяну свитер вверх, отрываясь от губ.

Она послушно поднимает руки и остаётся в нижнем белье. Аккуратная. Красивая.

Смущенная.

Вся кровь с головы схлынула вниз, ни черта не соображаю, хорошо, что руки все знают сами. Проводят по тонким плечам, обводят веснушки на ключицах, опускаются к груди. Дыхание спирает от напряжения, в глазах все темнеет.

Ныряю рукой в рыжие волосы и притягиваю лицо напротив к своему. Губы встречаются с губами, дыхание и стоны смешиваются во рту. Давление скачет, как у гипертоника, кажется, голова взорвется сейчас от напряжения. Обе головы.

Нащупываю ладонью резинку спортивных штанов и тяну их с красивых бедер. Иду сотрясает в моих руках, как от холода. Но я знаю, что здесь сейчас жарче, чем в той бане, которую мы пропустили.

— Подожди, подожди, — уворачивается от моих поцелуев несносная фурия.

— Не-а, — притягиваю ее ближе. Ещё чего!

— Притормозим, — упирает одну ладонь мне в плечо, отталкивая, второй рукой потягивает едва спущенные брюки, коварная. — Подожди, — хрипло выдыхает и выбирается из моих объятий.

Она же не серьезно, да? Я сейчас штанами новый глазок в стене продырявлю.

Какое притормозим?

Оборачиваюсь на рыжую бестию в попытке найти в ее взгляде игривый блеск. Я не против поиграть, хотя лучше бы в другое время. Слишком накалена ситуация. Но ролевыми играми тут и не пахнет. Ида обхватывает себя руками, прикрываясь, тяжело дышит и отводит взгляд. Да блин!

— Нам бы продолжить разговор, — тихо выдыхает она. Приседает и неловким движением сгребает с пола свой свитер.

Только не надевай. Только не надевай.

Надела. Черт.

— Самое время, — насмешливо говорю я. Прислоняюсь к стене позади, ноги, честно говоря, слабо держат. От них кровь тоже отлила.

— Надо поговорить, — твёрже произносит Ида.

Я набираю побольше воздуха в лёгкие, а затем медленно его выпускаю. Ни хрена не помогает, напряжение все ещё скоплено в одном месте. Сам знаю, что поговорить нужно. Но какого фига прямо сейчас, а?

— Давай, — неловко машет на гостиную. — Там.

Я киваю.

А что остаётся? Закинуть бы на плечо, отнести наверх, заткнуть рот чем-нибудь полезным. Но все силы остались на том поле, что я два дня пашу, даже с небольшой ношей не взберусь и на ступеньку. А ведь это вполне могло быть частью ее коварного плана — уработать и обезвредить.

Смотрю в спину удаляющейся девушке, взгляд приклеивается к отлично сидящим штанам. Да нет, бред. Я брежу от недостатка кислорода в крови.