Не называй меня Афродитой

Ему нужен всего лишь поцелуй. Тугой узел опасения в ее животе ослаб. Все правильно. Она не возражает против поцелуя. Его губы мягко, дразня, раздвинули ее губы, и он принялся изучать их форму языком.

Лука пах мылом и пряным одеколоном, к которому примешивался слабый мужской запах. Это сочетание настолько потрясло Афину, что она неосознанно прижалась к нему и обняла за шею. Казалось вполне естественным, что Лука поднял ее и положил на кровать. Даже когда он навис над ней, Афина была настолько поглощена чувствами, которые он в ней вызывал, настолько захвачена мучительно-сладкой пульсирующей болью желания, что тени прошлого не напоминали о себе.

– У тебя красивые волосы, – сказал Лука, пропуская между пальцами шелковые каштановые пряди. – И красивое тело, – хрипло добавил он, проводя губами по шее Афины и опускаясь ниже, к впадинке между грудями.

Его поцелуи испепеляли ее кожу, а боль внизу живота усиливалась, по мере того как он медленно стягивал бретельки неглиже с ее плеч и спускал паутину черного кружева вниз дюйм за дюймом. Сердце Афины билось с перебоями, когда Лука обнажил ее грудь. Он накрыл округлости ладонями, и девушка поняла, что его прикосновения не вызывают у нее отвращения. Ей нравились новые ощущения, которые пробуждали ласки Луки.

– Ты бесподобна, – хрипло сказал он.

Его глаза ярко блестели, их пламя разжигало в ее теле ответный огонь, и Афина осознала, что он не шутит. Лука действительно считает, что она прекрасна. Он стал теребить подушечками пальцев ее соски, отчего они мгновенно превратились в твердые пики.

Движимая инстинктом, она беспокойно задвигала бедрами и ощутила, восторг, когда Лука провел ладонью по ее животу и прочертил пальцами линию вдоль края черных кружевных трусиков.

– Mia bella Афродита… – Лука смотрел на идеальные, кремового цвета груди Афины, увенчанные розовыми кончиками, на ее изумительные волосы, шелковым покрывалом рассыпавшиеся на подушке, и желание пронзало его как нож. – Тебя нужно было назвать в ее честь, в честь богини красоты и наслаждения, – сказал он глухим голосом, предвкушая ночь, полную удовольствия.

Его слова проникли в сознание Афины, и туман чувственного восторга начал рассеиваться, а закипавшая кровь мгновенно заледенела.

– Не называй меня так!

«Позволь мне дотронуться до тебя, Афродита. Ты носишь топики с низким вырезом, чтобы дразнить меня очертанием своих грудей? Ты не представляешь, как сильно я хочу почувствовать твое юное упругое тело. Оно создано для секса, и ты тоже испытываешь голод, не правда ли?»

Афина смотрела на Луку, но слышала треск рвущейся ткани и свой пронзительный крик, когда она пыталась запахнуть на груди разорванную блузку. Питер Фитч, сопя, запустил руку в ее бюстгальтер и больно ущипнул грудь. Другая его рука оказалась у нее между ног, и ей стало дурно от ужаса. Это же дядя Питер, которого она знает всю жизнь! Разве он может ее трогать и говорить такие отвратительные вещи?

– Нет! Не надо!

Ее охватила паника. Она рванулась вперед и ударилась о мужскую грудь.

Но это же грудь Луки! Это Лука смотрит на нее, а не дядя Питер.

Афина с трудом перевела дыхание.

– Нет? – протянул Лука. Его голос был обманчиво мягок, но она чувствовала его озадаченность и досаду. – Что случилось? Что заставило тебя передумать?

Она не могла заставить себя назвать истинную причину. То сексуальное нападение было унизительным. И хотя Афина понимала, что ни в чем не виновата, она не забыла обвинения Питера в том, что она намеренно его соблазняла. Репетитор заявил, что она ведет себя как женщина, которая жаждет секса и не скрывает этого. Почему она носит блузки, которые позволяют видеть в вырезе полукружия ее грудей? Может, и Лука решил, что, надев сексуальное неглиже, она дала ему понять, что готова к близости?

– Когда мы заключали сделку, ты говорил, что наш брак будет только номинальным, – напомнила она ему. – Ты также сказал, что не имеет смысла в тебя влюбляться.

Его глаза сузились.

– Какое отношение любовь имеет к тому, что всего несколько минут назад ты горела таким же желанием получить удовольствие, как и я?

– Секс не входил в условия сделки, – пробормотала Афина. – Ты, возможно, получаешь удовольствие, занимаясь ни к чему не обязывающим сексом, но для меня секс – это больше чем просто физический акт. Это способ выразить свою любовь.

– Вот как… – протянул Лука.

Он нахмурился, вспомнив, что Афина изменилась после того, как он назвал ее Афродитой. Ему показалось, что она испугалась. Но чего? Или кого? Его? Может, он и напугал ее своим натиском, но желание горело не только в нем. Сексуальное притяжение, бесспорно, было обоюдным.

Афина села и откинула волосы назад. В свете лампы Лука заметил слезы на ее ресницах и почувствовал себя так, словно его ударили в живот.

– Афина… – мягко позвал он.

– Ты сказал, что тебе нужна подушка. – Она, не глядя, протянула ему одну.

Лука колебался. Ему не хотелось оставлять ее в таком состоянии.

– Что случилось? Давай поговорим.