Не нужна

Только было просвирня принялась за стряпню, как к окошку подошла высокая, худощавая дьяконица с ребёнком на руках.

— Здравствуйте, матушка! С богоданной дочкой вас поздравляю! — приветствовала она просвирню.

— А вы разве видели их? — полюбопытствовала та.

— Нет, ещё не видала, а мне матушка-попадья сейчас говорила.

— Как же, как же, женился у меня сынок-то!

— Вы раньше что-то не говорили об этом…

— Да и сама-то, матушка, я ничего не знала! Всё это как-то вдруг у него сделалось!..

— С приданым взял невесту-то? — продолжала допрашивать дьяконица.

— И этого ещё не знаю! Знаю только, что роду очень знатного, генеральского!..

— Ну, так уж, поди, конечно, не без приданого! — решила дьяконица. — Обед для гостей-то стряпаете?

— Да. Послала вот Авдотью за водой на родник, а она и запропастилась!..

Ребёнку наскучило слушать разговор старших, и он захныкал, зовя мать домой.

— Постойте-ка, я гостинчик ему принесу! — сказала Ирина Егоровна и, пройдя в горенку, вынесла оттуда две конфетки.

— Поклонись тёте головкой! — приказала дьяконица своему малышу и, вдруг, вспомнив про оставленное хозяйство, начала прощаться. — Покорно благодарю, матушка, на гостинце! Стряпайте с Богом! Чего не нужно ли будет, — так присылайте ко мне! — заключила она.

— Хорошо, хорошо, уж не откажите, коли что понадобится! — ответила просвирня.

Через полчаса вернулась с родника запыхавшаяся Авдотья и торжественно объявила:

— Наши-то голубки на могилку о. Алексея прошли.

— Что уж ты так долго ходила? — недовольно перебила её просвирня.

— Да, што, матушка? — оправдалась та. — Проходу ни от кого нет! Всякому расскажи: и кто такая? и какого роду? и откуда? Всякому лестно знать!

— Меси скорее тесто на ватрушки, — приказала просвирня, — у меня самой-то руки сегодня что-то не владеют…

— На одной сметане месить-то или молочка подбавить?

— На одной, на одной.

— Я тоже думаю, што так: гости-то не кой-каке!

— Ну, ты как же про невестку-то рассказывала? — полюбопытствовала Ирина Егоровна.

— Богатеющая, говорю, столичная, нарядов — уйма, сундуки — складные, словно гармонья, а уж из себя — и говорить нечего! Матушка-то-попадья сердится, зачем-де матушка-просвирня от нас скрывала, што женился сын-то, а я ей и говорю: «Мы-де и сами-то ничего не знали: нынешние, мол, дети родителей-то не больно спрашиваются!..» — в точности передала Авдотья.

В такой беседе стряпня продолжалась довольно долгое время. Покончив её, Ирина Егоровна прошла в горенку прибраться и заметила, что мимо окон раза три мелькнула женская фигура под зонтиком, которая, проходя мимо домика просвирни, видимо, замедляла шаги. Так как с зонтиком ходила в Терёшкине одна только писарша, то Ирина Егоровна и решила, что это она. Зонтик мелькнул ещё раз, другой, и, наконец, утомлённая бесплодным хождением взад-вперёд, писарша решительно подошла к окну.

— Здравствуйте, матушка! Как поживаете? — как ни в чём не бывало спросила она. — Сегодня утром я слышала колокольчик… Не приехал ли сынок?

— Как же, как же, приехал! — ответила просвирня.

— Скажите, пожалуйста! А я ничего и не знала, — солгала она. — Ходила сейчас в лавку за шпулькой, а лавочница мне и говорит: «К матушке-просвирне гости приехали — дама с кавалером»… Кто же, думаю, такие?

Тут писарша выжидательно замолчала, при чём косые глаза её ещё больше разбежались в разные стороны, и всё лицо выразило необычайное любопытство.

— А это молодушку сын-то привёз из столицы… Женился он там на генеральской дочери… — стараясь быть как можно равнодушнее, ответила просвирня.

— Скажите, пожалуйста! А я ничего и не знала… Говорила ваша Авдотья урядничихе, что приехал ваш сын с дамой, да, думаем, врёт, поди! Надолго приехали?

— А не знаю, как погостится!..

— Наверно ненадолго. Здесь такая необразованность, одно только мужичьё!.. Я давно говорю мужу: надо нам переехать в губернию… Ну, да они, мужчины, разве в состоянии понять тоску нежной женской души?!. А, говорят, молодушка-то нарядов много с собой привезла?

— Не видала я ещё, по правде сказать, а, поди, я чай, не без того: люди молодые! — неохотно ответила Ирина Егоровна, которой уже наскучили эти расспросы.

Но писарша не унималась.

— Скажите, пожалуйста! Авдотья говорила: три сундука большие… Неужели правда?

— Извините меня, Анфиса Гавриловна, недосуг: чай, вернутся скоро с прогулки, — обед собирать надо! — обрезала её вышедшая из терпения просвирня.

— Да и мне пора, прощайте, матушка, шпульку надо купить, бирюзовое платье хочу себе шить!.. — сообщила на прощанье писарша и пошла судачить по селу.

— Фу, ты, как надоела, балалайка бесструнная! — промолвила Ирина Егоровна. — И сама-то ещё хорошенько не разберусь, что случилось, а каждому отчёт подай, как, да что? И зачем ты, Авдотья, болтаешь зря? — недовольно заметила она стряпухе.

— Да как же, матушка? Ведь проходу ни от кого нет!

— Ну, ладно, знаю, знаю! Ты лучше в печку загляни: цыплята не подгорели бы! А я пойду на стол собирать… Того и гляди — гости-то наши вернутся!