Не обещай себя другим

Эйми окидывает меня холодным взглядом, после чего берет свою сумочку и ключи.

– Ладно, поехали за моей машиной. Триша сама закроет кафе.

Ее тон не предвещает ничего хорошего. Я снова рассердил ее.

– Ты злишься.

Эйми замирает, сжимая ручку двери.

– Нет, но я не знаю, что и думать.

Я смотрю на нее, скрестив руки на груди.

– Ты считаешь, что мне не стоит браться за поиски матери.

– Этого я не говорила. Я полностью поддерживаю твое решение и готова помочь тебе. Но вечером у нас будет серьезный разговор. – Эйми многозначительно смотрит на меня. – Поскольку я не в состоянии понять, к чему такая спешка. Почему нельзя подождать, пока ты вернешься из Испании? Неужели потребность отыскать женщину, которая столько лет третировала тебя и пренебрегала тобой, сильнее желания поработать с National Geographic?

Сара не третировала меня. По крайней мере, не делала этого умышленно. Другое дело – Джеки, темная сторона ее личности. Эйми знает, что в детстве не столько мама заботилась обо мне, сколько я о ней. Я то купался в ее любви, то шарахался от ее ненависти. На ночь она могла почитать мне книжку, а наутро швырнуть в меня той же книжкой, если ей никак не удавалось отыскать ключи от машины – ключи, которые она спрятала от себя же. В нашем доме постоянно царил такой бедлам. И я с детской непосредственностью приспосабливался к перепадам в ее состоянии.

Что труднее всего понять посторонним – а порой и мне самому, – это почему я все еще люблю свою маму. Мне кажется, не будь у нее такого трудного детства и не сыграй я свою роль в обострении ее болезни, она бы тоже любила меня. И ни за что бы не бросила. Появись у меня шанс извиниться, я смог бы, пожалуй, изменить ситуацию. Не исключено, что Сара снова нашла бы для меня место в своем сердце. Смогла бы простить меня за прошлое.

Мы едем к дому Нади, где Эйми пересаживается с Кэти в свою машину. Ну а я направляюсь в спортзал. Вечером предстоит серьезный разговор, и мне надо найти ответ на вопрос жены: почему я хочу отыскать маму прямо сейчас?

Изрядно попотев на беговой дорожке, я надеваю пару перчаток и иду к боксерской груше. Выдав серию ударов, я разворачиваюсь для очередного… и моя рука едва не задевает ухмыляющуюся физиономию Эрика.

Счастье еще, он успевает уклониться.

– Еще немного, и я отправил бы тебя назад к стоматологу.

– Ну уж нет! – демонстрирует он мне свою безупречную улыбку. – Ты бьешь так, будто хочешь кого-то прикончить. – Он выравнивает грушу. – Давай вымещай на ней свое негодование!

В течение следующих десяти минут я вываливаю на грушу все, что накопилось за предыдущие три месяца. Фестиваль «Рапа» в Испании. Неожиданный приезд Джеймса и повторное его возвращение. Мою заработавшуюся и уставшую жену, которая тем не менее справилась с появлением Джеймса куда лучше меня. Я думаю о нашей дочери, которая с каждым днем все больше напоминает мою мать, и на ум тут же приходит визитная карточка Лэйси. А отсюда один шаг до Джеймса и Испании. Я вспоминаю фотографии, которые привез с «Рапы»… и вдруг все становится на свои места. Так вот откуда та злость, которая копилась во мне с июня! По сути, она не имеет ничего общего с Джеймсом и Эйми. Все дело в том нечетком снимке, который я привез с фестиваля с сотнями других. Это он засел на задворках сознания, подпитывая мое недовольство собой и собственным бездействием.

«Прикончив» грушу последним ударом, я трясу ушибленной рукой. Похоже, я должен извиниться перед Эйми.

– И кто у нас жертва? – спрашивает Эрик.

– Я сам, – говорю я с хриплым смешком.

Эрик понимающе кивает.

– И что тебя так взвинтило?

Я молча качаю головой. Если уж перед кем и исповедоваться, то только перед Эйми. Мне еще предстоит вымолить у нее прощение.

– Прости, – говорю я, – но у меня как-то нет желания плакаться на свою жизнь.

– Как хочешь. – Он делает вид, что сдувает с меня пыль.

– Это ты к чему?

– Что бы там тебя ни задело, стряхни это, как надоедливую муху.

Я расстегиваю перчатки и бросаю их на пол.

– Как твои последние фотографии? Их уже приняли?

– Само собой. Статья вышла утром. Вышла и прошла мимо твоего внимания.

Я бросаю на него взгляд, в котором ясно читается «виновен». Газета, которую я принес домой утром, так и осталась лежать неразвернутой на кухонном столе.

– А как насчет тебя? – Эрик пихает меня в плечо. – Работаешь с National Geographic?

На секунду я ощущаю прилив вдохновения… от которого в следующий момент не остается и следа.

– Эл звонил. Мне придется опять лететь в Испанию.

– Круто. Твои снимки с фестиваля – то, что надо. Я не сомневался, что они выберут тебя. Когда летишь?

– Я пока не уверен, что лечу.

Забрав перчатки и телефон, я направляюсь в раздевалку. Эрик идет за мной.

– Что значит не уверен? – ошеломленно переспрашивает он.

– Возможно столкновение интересов, – туманно отвечаю я.

Вроде того, что я не могу больше откладывать поиски на потом.

– Первым делом мне надо позвонить Элу.

– Надеюсь, это вопрос жизни и смерти. Ты же понимаешь, что больше такой возможности не представится.?